Рассказ - "Во славу Монолита!"

Камера на самом деле камерой не была. Просто образовавшуюся при строительстве железобетонного саркофага пустоту приспособили под таковую. Даже притащили откуда-то сорванную металлическую дверь и привинтили на неё гаражный замок, сняв предварительно все приспособления, которые открывали его изнутри. Хотя если разобраться по-хорошему даже запор был делом лишним, выбраться из саркофага, а тем более пересечь тщательно охраняемую, а местами убийственно радиоактивную территорию ЧАЭС казалось делом безнадёжным. Так что замок был лишь средством предупреждения от неадекватных арестантов, не желающих смириться со своей участью.

Аспирант относился к таким. Вся его жизнь была в математике, и к любой ситуации он относился как к системе уравнений со многими неизвестными или напротив - набору доступных, видимых данных, которые на первый взгляд не имели к задаче никакого отношения. Его мозг, моментально, впитав информацию, тут же начинал работать, перебирая все возможные варианты развития событий. И если бы фанатики Монолита или их хозяева из О-Сознания знали об этой его особенности, то не поступили бы столь опрометчиво, оставив одного, пусть даже в запертой камере.
Взяли его на окраине Припяти по его же глупости, вернее элементарной невнимательности. Он слишком поздно заметил секрет и сделать уже ничего не мог, кроме как безропотно отдать автомат и дать проводить себя через мёртвый город к зданию электростанции. Полей артефактов, которыми так бредили сталкеры, не увидел – отсутствовали даже порождающие их аномалии. Хотя это интересовало его в последнюю очередь. А вот признаки хорошо продуманной обороны встречались на каждом шагу. Силуэты снайперов на выгодных позициях, кучи хлама, слишком напоминающие баррикады, подготовленное пулемётное гнездо в окне второго этажа…
Впрочем, поразмышлять о мёртвом городе можно будет позже. А пока он жалел, что непосредственно по территории станции его вели с мешком на голове. Можно было только предположить, что фанатики превратили этот объект, и так спроектированный как режимный, относящийся к категории А, в настоящую цитадель.
Внутри саркофага, в просторном зале, мешок с него стянули, и он предстал перед голограммой какого-то странного человека. Тот не задавал вопросов, не интересовался кто такой Аспирант и откуда он взялся. Может быть даже, это была просто запись, в которой Учитель вдохновенно рассказывал об О-Сознании и о прелести служения в его рядах. Лица окружающих Аспиранта сектантов при этом просто светились от восторга и благоговения. Наверное, это кто-то из них коряво, но с любовью намалевал на огромном баннере надпись: «Во Славу Монолита!» и повесил в этом зале, за спиной голопроэкции лектора, на паутине растяжек, из хорошего, на это он сразу обратил внимание, даже очень хорошего, альпинистского шнура.
К концу лекции Аспирант уже догадался что его ждёт. Стать одним из верных адептов секты. Не секрет, что Монолит понёс слишком большие потери, а значит нуждался в новобранцах. Согласия не требовалось – не трудно понять, тем более кандидату наук, что здесь использовалось нейропрограммирование. И первые христиане, столь ревностно не служили Богу, как фанатики своему внеземному артефакту - значит, без вмешательства в подсознание дело не обошлось. Можно было стать сектантом, можно было умереть: и то и то в полном соответствии с надписью на баннере. Третьего вроде бы не дано и как раз вот тут Аспирант хотел поспорить.
Его отвели в небольшую, по сравнению с предыдущей комнату, где заставили раздеться до гола и забрали всё снаряжение. К счастью опасения Аспиранта, что его оставят так до утра не подтвердились. Ему дали одежду, в которой любят щеголять сталкеры из новичков – джинсы, свитер, штормовку и тяжелые кирзовые ботинки, в общем, то, что не даст замёрзнуть в каменном мешке камеры. По пути к месту ожидания назначенного на утро посвящения Аспирант внимательно осмотрел путь. Очевидно, строители Саркофага здесь проявили спешку, или бетон оказался некачественным, только стены во многих местах обрушились, обнажив арматуру. Вдоль стены был проброшен кабель освещения, и коридор тускло освещался немногими лампами. Одна из них горела над входом в камеру. Незамысловатая лампа в простом патроне, прикрытая металлической решёткой. Внутри освещения не было, однако дверь не доходила до самого верха и потому мешок, хоть и тускло, но освещался. Его оставили одного – самоуверенность, которой он и решил воспользоваться.
Пора. До рассвета оставалось не так много времени. Аспирант подобрался, сел, затем встал. Настраиваясь на предстоящий побег он поиграл мускулами, даже сделал несколько упражнений. А потом снова сел и стянул с ноги ботинок. Вырвал стельку, разворошил материал и извлёк из него супинатор, тонкую металлическую полоску, о существовании которой знает любой, мало-мальски опытный тюремный надзиратель. Фанатики об этом очевидно не знали или им в голову не приходило, что кто-то может такой пластинкой воспользоваться. Однако его время пока не пришло, и Аспирант положил добычу в карман штормовки.
Далее он подошёл к двери. Некоторое время прислушивался, но в коридорах по-прежнему стояла тишина. Тогда он ухватился руками за верх двери и подтянулся, после чего встал одной ступнёй на замок. Опора была не самая удачная, но всё же лучше, чем ничего.
Пролезть через небольшое отверстие между низкой дверью и проёмом конечно же было нереально. Но зато можно было высунуть руку и нащупать решётку лампы. Некоторое время он балансировал, нащупывая защёлки, но вдруг сорвался и соскользнул вниз, оцарапав кисть, в которой сжимал-таки столь желаемый предмет, состоящий из сплетённых проволочек. Изготовить две отмычки из такого хорошего материала труда не составило. Почти десять минут он возился с замком, исследуя каждый выступ и бороздку механизма, но вот щёлчок освободил широкий язычок и стоило лишь слегка подтолкнуть его, чтобы он открылся. Путь из камеры был свободен, но Аспирант с полминуты отдыхал, ждал, пока выброс адреналина несколько утихнет, а заодно прислушался. Очевидно, его манипуляции остались незамеченными.
Когда его заводили в камеру, дверь скрипела, поэтому сейчас он открывал её очень осторожно, только на то расстояние, чтобы проскользнуть наружу. В коридоре Аспирант достал из кармана супинатор и подошёл к кабелю. Взрезать первый слой оказалось даже проще чем предполагалось. Сняв его, он заизолировал полоску и начал зачищать провода. Сердце бешено колотилось, любой, кто сейчас заглянул бы в коридор, застал его за этим занятием – всё на виду. Но видимо тюремщики не сомневались, что сейчас он с «радостным волнением» смиренно ожидает Посвящения в избранные, а потому не беспокоили будущего брата.
Характерный треск, сноп искр и вонь от мгновенно расплавившейся изоляции предшествовали погружению в полный мрак. Аспирант тут же, стараясь производить как можно меньше шума, рванул в сторону, где его обыскивали и переодевали. На полпути он остановился и пошарил рукой по стенам. Вот они, замеченные петли арматуры. И он начал карабкаться наверх, под потолок.
Его расчёт оказался верным, не успел он подтянуться и буквально прилипнуть к своду коридора, удерживая свой вес на руках и напряжением мышц живота, как послышался топот ног нескольких человек. Они прошли внизу. Один лучик, брошенный наверх и его присутствие было бы обнаружено, но никто даже не догадался этого сделать.
Дождавшись, когда последний сектант пройдёт это место, Аспирант расслабил мышцы пресса и повис ногами вниз, после чего отпустил петли и спрыгнул на пол. Нужно было спешить. Эти несколько человек, скорее всего, ищут место короткого замыкания, но в том, что заодно они проверят и камеру он не сомневался. Тем более что замыкание было искусственным, спровоцированным.
В комнатке где его переодевали горел светильник и кто-то ходил. Аспирант замер. Звук приближался к коридору, он приготовился скользнуть обратно в темноту, но к счастью невидимый враг, не дойдя до выхода развернулся и стал удаляться в глубину. В комнате мог находиться ещё кто-то но приходилось рисковать и Аспирант одним махом миновал опасный участок, бросив мимолётный взгляд вбок. Один и спиной к нему. Пока везёт.
Через несколько десятков шагов Аспирант остановился и стал шарить рукой по стене. Вот она дверь в комнату с проектором. Замка на ней к счастью не было, иначе возня вогнала бы его в жуткий цейтнот. Тем более что со стороны камеры уже доносились крики. Его отсутствие заметили. Он толкнул дверь и вошёл в это подобие храма. Дорого бы он сейчас отдал, чтобы узнать, нашли уже сектанты место замыкания, или пока только обнаружили его исчезновение. Искать то будут ближе к выходу из этой коробки, но вот здесь вполне могли стоять камеры – должны же были пастухи следить за своим стадом. И камеры эти возможно были подсоединены к отдельной сети. И даже работать в инфракрасном диапазоне. Впрочем, о последнем лучше не думать.
Идя в темноте по памяти, он подошел к заинтересовавшему его баннеру. Вот он. Верёвки были хорошо натянуты и первые он обрезал всё тем же супинатором без особого труда. С остальными пришлось повозиться. Во-первых, они были выше, а во-вторых их перед тем как обрезать под корень приходилось натягивать всем своим весом. Но он старался, для задуманного они нужны были все, по всей их возможной длине, вместе с самим баннером. Зато когда работа была закончена, у него в руках оказалась самая важная часть инвентаря необходимая для побега.
Пусть они пока ищут его внизу. Может быть даже добегут до самой Припяти. А он тем временем найдет дорогу наверх, на крышу этого грандиозного по своим масштабам и первоначальным целям сооружения.
Свет зажгли минут через пятнадцать, как раз вовремя. Он заблудился в бесконечных лабиринтах коридоров и лестниц. Глаза на секунду ослепли, но ведь если кто-нибудь и стоял в поле зрения, то он ведь тоже на секунду стал незрячим. Вновь обретя способность видеть Аспирант оглянулся. Никого. Зато он увидел то, что искал, крутую металлическую лестницу винтом уходящую вверх. Это было не слишком хорошо, он рисковал столкнуться с кем-нибудь, кто будет спускаться сверху, но тут уж ничего не поделаешь – оставалось уповать на везение. Перед тем как подняться он потратил несколько драгоценных минут, чтобы более аккуратно уложить достаточно объёмный тюк. Но теперь пробираться стало значительно легче.
Ему повезло в очередной раз. Никто не спускался и не поднимался, а дверь оказалась открытой, так что отмычки не понадобились. Но вот за дверью везение на время закончилось. Первое же что он заметил в утренних сумерках мерно двигающийся по скату огромной крыши часовой. Причём в весьма серьёзном снаряжении – экзоскелет, который позволял использовать тяжелый, тридцати двух килограммовый армейский бронежилет и титановый шлем. Идти на такого с голыми руками всё равно, что переть на танк. К счастью тяжёлое снаряжение затрудняло обзор часового, да и внимание его было сосредоточено на территории внизу саркофага. Однако Аспирант шагу не мог ступить из ниши за дверью, что бы сразу же не оказаться в поле его зрения. Он беспомощно оглянулся, досадливо думая – ну зачем здесь часовой? Ничего, если не считать кучки кирпича – выход на крышу был обычной кладкой. Мелькнула безумная идея – вес и некоторая неуклюжесть экзоскелета была ему на руку. Но тем самым он себя обнаруживал, да мог и не попасть.
Он взял обломок кирпича и, дождавшись когда часовой повернётся спиной, запустил его в сторону. Задуманный первый бросок получился не совсем удачным, кирпич не ударился в край крыши. Но тем не менее он гулко стукнул, подскочил и исчез внизу. Часовой тут же развернулся и пошагал в сторону постороннего шума. Он подошёл к самому краю и немного наклонился, внимательно рассматривая, что там произошло. Тогда Аспирант, взвесив предварительно в руке и тщательно продумав траекторию, запустил в часового второй кирпич. Пролетев по дуге он ударился прямо о шлем. Для титана кирпич был не страшен и часовой перенёс его удар без последствий. Чего не скажешь о центре тяжести. Небольшой толчок вывел фанатика из равновесия и, сделав отчаянную попытку отпрянуть от бездны, он с коротким криком исчез за краем.
Путь был свободен. Аспирант не разбирая дороги, ринулся вдоль крыши. Туда, вперёд, где по его расчётам должно было, находится то, что превращало план из гипотезы в реальность.
Он не ошибся. Между крышей саркофага и площадкой лестницы, опоясывающей высоченную трубу ЧАЭС, лежал мостик. Так, две дюймовых доски проброшенных над пропастью гигантской высоты, но всё-же они были. Уж слишком хороша была труба в качестве наблюдательного пункта, что бы ей не воспользоваться. Перебежав на ту сторону, Аспирант на секунду опустил свой груз и, наклонившись, одну за другой сбросил обе доски вниз сильно при этом, надеясь, что там внизу окажется кто-нибудь из «руководства» сектантов.
Фанатики могли попасться и на самой трубе, хотя по логике делать им здесь ночью было нечего. Для снайперского огня крыша саркофага была предпочтительнее, поскольку увеличивала мобильность стрелка, а наблюдать что-нибудь в темноте, даже через прибор ночного видения было нереально. И надеясь на то, что везение его всё же не оставило Аспирант начал долгий подъём наверх. Ступенька за ступенькой, площадка за площадкой. Сначала он по детской привычке считал, чтобы хоть чем-то занять голову, но потом сбился и просто начал тупо карабкаться, всё выше и выше успокаивая себя тем, что, судя по полированному отблеску металла, сектанты это проделывали каждый день.
На верхнюю площадку он поднялся, когда солнце уже показалось из-за горизонта. Вот и хорошо, при свете мастерить оказалось легче. Он связал обрезанные концы в сложное сплетение подвесной системы. Одной стропой пришлось пожертвовать. Скинув куртку, Аспирант, столь славно поработавшей сегодня полоской супинатора, взрезал швы на спине. Потом помня правила и наставления инструкторов уложил баннер. Обрезанную стропу он привязал к толстой штанге громоотвода, а другой её конец очень хитрым узлом к уложенному баннеру. Влез в вязку подвески. Извиваясь, чтобы не нарушить укладку одел куртку и застегнул все имеющиеся в наличии застёжки. И почувствовал острое желание ничего этого не делать.
Прыжок страшил. Даже с самолета у него не получилось с первого раза. В присутствии опытного наставника, на настоящем парашюте. Ну не смог он тогда ступить за порожек отделявший самолёт от пустоты. Его даже чуть не отчислили, хотя на Курсах Усовершенствования Офицерского Состава - кузницы кадров для группы «Вымпел», он считался одним из лучших.
На выпускника-отличника факультета прикладной математики соответствующие службы обратили внимание сразу. Спортсмен, мастер по пулевой стрельбе, разрядник по бегу на длинные дистанции – о таком кандидате не приходилось даже думать. Стойкие военные традиции: прапрадед, матрос Балтийского флота прошедший ад Цусимы. Прадед – унтер-офицер империалистической и командир полка в гражданскую. Дед командовавший дивизией в Великую Отечественную. Отец командир полковой разведки в Афганистане. И вот теперь он – Туманов Евгений Николаевич, капитан ГРУ, офицер группы особого назначения «Вымпел», оперативный псевдоним «Аспирант», в настоящий момент, владеющий ценной информацией относительно существующей в центре Зоны военизированной группировки. Ему удалось невозможное – пробраться в Припять почти сразу после отключения Выжигателя, благо информатор Сидорович вовремя предупредил о предстоящем событии. Всё что осталось сделать донести информацию. А для этого сейчас нужно шагнуть вниз.
И Аспирант, возведя глаза к небу, зашептал:
Богородице Дево Радуйся, Господь с тобою, Благословенна ты в женах и Благословен Плод чрева твоего, Яко Спаса Родила еси Душ наших. Аминь.
А потом опустил глаза и, беря разбег, залихватски добавил:
- Эх, прими земля родного сына…
Перемахнув через перила, он зажмурился. Короткий полёт и рывок. Импровизированная стропа вытянула и расправила купол, после чего узел легко соскочил, повиснув на трубе. Заменитель парашюта был ещё тот – плохо управлялся, грозил в любой момент оборваться. Но Аспирант, перебирая стропы, направил его в сторону восхода, ловя ток разгоняемого солнцем воздуха. Ему не нужно было идти через заражённую и патрулируемую фанатиками территорию ЧАЭС – он её пролетал. Подхваченный лёгким утренним ветром импровизированный параплан нёс его в сторону, в болота кишащие мутантами и ренегатами, но уж с этой проблемой он как-нибудь разберется. Контролируя хлипкую подвеску, Аспирант поднял взгляд и не удержался от весёлого смеха. Прямо над ним ясно читалась надпись: «Во Славу Монолита!»