Чернобыль: «Здесь даже раны заживают быстрее»

Корреспонденты Infox.ru побывали на Чернобыльской атомной станции и выяснили, как живет закрытая от остального мира территория и что уже сделано для строительства нового саркофага. Несмотря на то что жизнь здесь замерла 24 года назад, покидать зону несколько тысяч чернобыльских рабочих не торопятся.

Видео: http://www.infox.ru/accident/incident/2010/04/23/Godovshcina_CHyernob.phtml
Спустя 24 года после аварии на Чернобыльской АЭС все, что связано со станцией и зоной отчуждения, окружено плотной завесой слухов, версий, легенд и мифов. Хронология событий в ночь аварии с 25 на 26 апреля описана поминутно, но дискуссии о ее первопричинах не умолкают.
Проектировщики 4−го энергоблока утверждают, что основной причиной крупнейшей в мире техногенной катастрофы стал непрофессионализм персонала блока, который при проведении испытаний допустил ряд грубейших нарушений правил безопасности. В свою очередь атомщики-энергетики приводят аргументы о существенных недоработках в конструкции реакторов РБМК. Комиссия МАГАТЭ (международная организация для развития сотрудничества в области мирного использования атомной энергии) пришла к выводу, что причинами аварии стали и то и другое: низкая культура безопасности на ЧАЭС, ошибки персонала и технические недостатки реактора.
Закрыть нельзя оставить
Все реакторы ЧАЭС остановлены с 2000 года, но станция и саркофаг над взорвавшимся 4−м энергоблоком не стали от этого безопаснее. Они по-прежнему требуют внимания и финансовых расходов. Сейчас на станции работают около 3,8 тыс. рабочих, в зоне отчуждения — около 8 тыс. человек. Работы на станции будут продолжаться еще как минимум до 2064−го года, на такой срок рассчитан комплекс мероприятий по снятию с эксплуатации ЧАЭС и преобразованию объекта «Укрытие» над разрушенным 4−м энергоблоком в экологически безопасную систему.
За это время над разрушенным энергоблоком станции должен быть построен новый саркофаг, из реакторов должны вывезти отработанное ядерное топливо. В 2013−2022 годах планируется окончательно законсервировать реакторные установки ЧАЭС, а также наиболее радиационно загрязненное оборудование станции. Затем еще за 23 года необходимо провести выдержку реакторных установок до приемлемого уровня их радиационного излучения. Наконец, в 2046−2064 годах планируется демонтировать реакторные установки.
Срок эксплуатации саркофага над реактором, в котором находится 200 тонн радиоактивных материалов, по данным Greenpeace, истек еще в 2006 году. По другим экспертным оценкам ученых, потрескавшееся укрытие выдержит еще около пяти лет. Начать строительство нового укрытия планировали два года назад, но сейчас на месте катастрофы можно заметить лишь неспешное рытье фундамента. Украинские власти рассчитывают довести стройку до конца за счет международной помощи. В начале апреля этого года президент Украины Виктор Янукович договорился с президентом США Бараком Обамой о выделении еще $250 млн на программу безопасности ЧАЭС.
Согласно отчету Счетной палаты Украины, план осуществления мероприятий на объекте «Укрытие» Чернобыльской АЭС не выполняется, а расчетная стоимость предстоящих работ выросла с €758 млн до €1,6 млрд. Введение в эксплуатацию хранилища отработанного ядерного топлива (ХОЯТ-2) и завода по переработке жидких радиоактивных отходов задерживается более чем на десять лет.
Последний, третий энергоблок ЧАЭС здесь закрыли в 2000 году, так как международное сообщество хотело войти в 21−й век «без чернобыльской опасности». Теперь чернобыльская станция и обслуживающий персонал остались на иждивении госбюджета, без средств к существованию. Законсервированная ЧАЭС уже привела и к социальным проблемам. «Для нас остановка станции — это была трагедия, — вспоминает мэр Славутича Владимир Удовиченко. — До остановки реакторов на ЧАЭС работало 12 тысяч человек из 25−тысячного населения города, после закрытия число сотрудников сократилось до трех тысяч».
Сказочный город
Славутич — классический образец моногорода. Он был образован 2 октября 1986 года, когда окончательно стало ясно, что в старом городе атомщиков, Припяти, жить больше нельзя. Строительство Славутича велось силами восьми советских республик: Литвы, Латвии, Эстонии, Грузии, Азербайджана, Армении, Украины и России. Городские кварталы — это стилизованные архитектурные копии союзных республик, например, в Тбилисском квартале повсюду во дворах построены площадки с мангалами для шашлыка. Славутич получился компактным и уютным, совсем не похожим на советские города-близнецы, застроенные типовыми многоэтажками. Стройматериалы для домов завозили из союзных республик, поэтому тут даже кирпичи оказались всевозможных расцветок и форм.
Город построили прямо в сосновом лесу, так что первое, на что обращают внимание приезжие, это воздух. Местные жители шутят, что их воздух можно ножом резать, настолько он чистый и пропитанный ароматом сосновой хвои. Для Славутича характерен необычно высокий уровень рождаемости и низкий уровень смертности, гордится мэр Владимир Удовиченко. Средний возраст жителей — менее 35 лет, больше трети населения — дети. Правоохранительные органы отмечают низкий уровень преступности из-за развитой городской инфраструктуры. Большинство местного населения обеспечивало работоспособность Чернобыльской станции. После остановки реакторов уровень жизни в Славутиче резко упал.
От городка чернобыльских рабочих до ЧАЭС — примерно 50 км. Персонал добирается до работы на обычных электричках до платформы Семиходы. Поезд идет без остановок и по пути пересекает часть Белоруссии. Дорога занимает около 45 минут. Проезд до станции бесплатный, но дальше конечного пункта платформы Семиходы любопытным «дикарям» не даст пройти охрана. Обойти турникеты невозможно, весь перрон платформы накрыт павильоном, защищающим от радиоактивной пыли. Правила здесь очень жесткие, о чем напомнили в первую же минуту. «Сумку на пол не ставить, — предупредил мое движение охранник на входе. — Это в ваших же интересах».
От Семиходов до проходной на Чернобыльской станции километра полтора. По этому маршруту постоянно курсируют служебные автобусы. Раньше, когда радиационный фон был высоким, предписывалось преодолевать это расстояние исключительно на автобусе. Сейчас, особенно в хорошую погоду, некоторые предпочитают прогуляться вдоль забора пешком. Правда, в окрестностях станции расплодились волки. Этой зимой один из стаи хищников напал на группу рабочих. Но люди все равно продолжают гулять.
В летнее время такие прогулки бывают особенно опасны. Сегодня основным переносчиком радиации является радиоактивная пыль, которая перемещается ветром по всей территории станции. Поэтому снаружи радиационный фон гораздо больше, чем внутри. Рядом с саркофагом он по-прежнему высок — около 3−4 рентген. В центре Москвы этот показатель меньше почти в пятьдесят раз. Для посещающих станцию журналистов вход на саму АЭС закрыт — нас пускают по отдельной проходной в смотровой зал, откуда открывается обзор на территорию станции.
Рабочий день для персонала ЧАЭС, кроме охраны, заканчивается в районе 17.00, когда последняя электричка увозит рабочих обратно в Славутич.
Мертвая зона
В соседней Припяти после аварии на 4−м энергоблоке от 50−тысячного города остался лишь призрак, прототип для популярной игры STALKER — город, населенный мутантами и бандитами. В реальности все гораздо прозаичней.
Население города, расположенного в трех километрах от Чернобыльской АЭС, было эвакуировано 27 апреля 1986 года с 14.00 до 17.00 часов, уровень радиации после взрыва на ЧАЭС превышал норму в 100 раз. После эвакуации в Припяти остались лишь милиционеры и ликвидаторы, но последние 20 лет здесь нет никого. Оставшиеся без присмотра дома и здания ветшают, но пока не рушатся. За двадцать лет без ухода в городе развалились всего две постройки. Еще во время эвакуации жителям Припяти сообщали, что переезд — временная мера, и просили брать с собой только документы и небольшие запасы продуктов. Почти все брошенное имущество из опустевших домов со временем утащили мародеры, в квартирах царит хаос и запустение.
Внутри домов остались только выломанные двери, искореженные лифты, в большинстве окон выбиты стекла. Кое-где остались следы огня, в пустых квартирах давно отклеились выцветшие обои, на стенах облупилась краска. Побродив по помещениям, кое-где можно наткнуться на брошенные стулья, найти уцелевшие унитазы, раковины и ванны. Все это покрыто слоем серой пыли, не исключено — радиоактивной. Здесь вообще рекомендуется везде ходить с дозиметром. Пока он медленно потрескивает — все в порядке, фон невысокий. Чем быстрее пощелкивание, тем хуже. Когда уровень радиации превысит естественный в 100 раз, дозиметр тревожно запищит. К счастью, такого за сутки путешествия по станции с нами ни разу не случилось. Радиация по зоне распределена пятнами, так что попадающим сюда дозиметр так же необходим, как паспорт приезжим в Москве.
Сейчас трудно представить, что когда-то Припять была городом-мечтой. К моменту аварии люди успели прожить здесь 16 лет — первый 90−квартирный дом появился в июне 1971 года. Всем, кто сюда приезжал, не только хорошо платили, но и быстро выдавали квартиры, строители обеспечили город необходимой инфраструктурой, вся Припять утопала в розах. Снабжение полузакрытых городов-спутников АЭС во всем Советском Союзе было элитным. Торговля получала в изобилии импортную мебель, аппаратуру, электротовары, ковры, одежду, обувь. В магазинах можно было свободно купить дефицитные продукты: болгарские и венгерские вина, фрукты и овощи. Такого изобилия не было ни Киеве, ни в Москве, куда ежедневно тянулись «колбасные» электрички. Попасть сюда было престижно и выгодно.
От былого советского великолепия остался лишь герб СССР на одной из высоток, да «чертово колесо» в городском парке, ни разу не принявшее посетителей. Его собирались торжественно открыть 1 мая 1986 года. В подсобках местного ДК до сих пор валяются портреты советских вождей, которые вывешивали на демонстрации. Вход в городскую школу зарос густым высоким кустарником, внутрь ведет лишь узкая тропинка. Здесь следы разрушения более заметны, чем в жилых домах. Наверное, виной тому большие окна, сквозь которые проникает больше света. Перевернутые парты, стенды призывающие выполнять заветы коммунистической партии, брошенные учебники, тетрадки с исправленными ошибками. Пол школьной столовой завален противогазами. В одном из шкафов — стопка заявлений о приеме в школу: «Прошу принять мою дочь …. в среднюю школу № 3 города Припяти», внизу дата — 15 мая 1985 года. К заявлению подколота справка, что родители девочки работают на ЧАЭС. Говорят, что одна из учениц местного ПТУ проспала эвакуацию в общежитии, и про нее забыли, девушку вывезли из зоны позже. Эта история потом легла в основу фильма «Аврора», правда, в отличие от героини, бывшая школьница до сих пор жива.
С крыш городских высоток по-прежнему хорошо видна АЭС, на ее территории четко выделяется саркофаг. Вблизи 4−й энергоблок напоминает залитый бетоном гигантский сундук, окованный металлическими стяжками и подпорками, к которому неизвестный шутник зачем-то приделал прут с могильной ограды в ажурной оплетке. С высоты следы вымершего города не так заметны: обычные дома и улицы, правда, сильно заросшие и еле угадываемые сквозь ветки деревьев. С крыши не видно, что большинство окон выбито, а асфальтовые дороги давно заросли травой, провалились и потрескались. Электричества в городе нет, поэтому с наступлением темноты Припять покрывается мраком.
Никаких мутантов ни в Припяти, ни в 30−километровой зоне отчуждения нет, хотя уровень радиации во многих местах по-прежнему зашкаливает. Понемногу природа отвоевывает захваченную человеком территорию, брошенные города и села зарастают деревьями и травой. Зона превращается в заповедник, где полным-полно диких животных. Прямо у дороги можно увидеть табун лошадей Пржевальского или нарваться на стадо кабанов. Биологи говорят о появлении оленей, медведей, волков и летучих мышей. Все это животное разнообразие питается радиоактивной пищей и само нередко «фонит», но это не мешает ему плодиться и размножаться.
Единственный очаг цивилизации в зоне отчуждения — город Чернобыль, он примерно в 20 км от станции. До аварии здесь жили 17 тыс. человек, сейчас — около трех тысяч. В основном это наемные рабочие. Тут есть прокуратура, управление МЧС, больница, кафе, магазины, милиция, общежития и одна гостиница. Администрация зоны тоже расположилась в Чернобыле. Это единственный населенный пункт в радиусе 30 км, где по вечерам горит свет. Правда, только на центральной улице. Улочки поменьше ничем не отличаются от привычного местного пейзажа: брошенные заколоченные деревенские дома с провалившимися крышами и пустыми глазницами выбитых окон, тонущие в густом подлеске. По ночам в окрестностях Чернобыля кромешная тьма, поэтому неофициальный комендантский час наступает для местных жителей сразу с заходом солнца.
Кое-где в деревнях все-таки можно увидеть свет в домах. Это так называемые самоселы — люди, вернувшиеся в зону несмотря на запрет. В Припять никто не приехал, а вот в деревенские дома жители возвращаются. Их не очень много — около 300 человек, в основном это пожилые люди, желающие провести остаток жизни на своей родине. Они живут натуральным хозяйством, ловят рыбу, некоторые охотятся, пьют воду из колодцев. Раз в неделю в отдаленные деревни приезжают автомагазины с продуктами. С посетителями зоны старики общаться не любят — надоело. «Я здесь двадцать лет живу при вашей радиации. Рога, как видите, не выросли, сам хожу, так что не надо мне про радиацию рассказывать», — отмахивается от вопросов один из самоселов. Бороться с ними охрана зоны не видит смысла.
С радиацией по жизни
Основные причины смерти населения, проживавшего на зараженных территориях, те же, что и везде, отмечают врачи. «Никаких новых болезней на загрязненных территориях не образовалось, — говорит Infox.ru врач-педиатр Евгения Степанова, член ассоциации «Врачи Чернобыля». — Дети болеют чаще. Кроме того, после чернобыльской аварии в разы вырос уровень развития рака щитовидной железы». По данным МЧС России и Белоруссии, с 1991 по 2003 год заболеваемость раком щитовидной железы в Брянской, Калужской, Орловской и Тульской областях среди взрослого населения выросла в два-три раза, а для детей — более чем в десять раз.
Чернобыль в цифрах
Фонящие следы Чернобыля
По данным российского союза «Чернобыль», из 500 тыс. человек, принимавших участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, инвалидами стали почти 90 тыс. человек (у 57 тыс. инвалидность связана с ЧАЭС), ушло из жизни около 30 тыс. ликвидаторов и только у каждого пятого погибшего смерть связали с радиационным воздействие. Более 1,5 млн человек проживает в загрязненных радионуклидами территориях, каждый четвертый из них — ребенок.
Согласно последним отчетам ООН, за 14 лет после катастрофы лучевая болезнь была зафиксирована у 134 человек, участвовавших в ликвидации последствий аварии в Чернобыле, 28 из них умерли сразу, еще 22 человека скончались до 2005 года. Около 100 тыс. ликвидаторов аварии на ЧАЭС признаны инвалидами.
У тех, кто каждый день работает в зоне отчуждения, отношение к радиации привычное, и над страхами обывателей здесь только посмеиваются. «У нас работают сотрудники, которые еще в Припяти жили, и ничего, все живы-здоровы, — делится наблюдениями Александр, работающий на станции с 1988 года. — У меня и дети здесь выросли, и все в порядке. Я вот раньше в Нижнем Тагиле жил, так вот там — да, действительно, здоровых нет, а здесь — совсем другое дело».
У каждого сотрудника станции свой личный дозиметр. Получил за год дозу в два рентгена — въезд запрещен. Помимо постоянных сотрудников ЧАЭС на станции работают подрядные организации. Наемных рабочих при получении предельной зоны обязаны увольнять и находить им замену, поэтому иногда на индивидуальные накопители закрывают глаза, пока рабочий не попадется службе безопасности.
Чернобыльский синдром
Люди из зоны редко пишут заявления об увольнении, текучка кадров здесь почти нулевая. Притягивают высокие зарплаты (от $500 — рядовой персонал, от $1 тыс. — рабочие станции, до остановки реакторов в 2000 году зарплаты были выше), дополнительный отпуск, пенсия, медобслуживание и льготы. «Тут все друг друга знают, как-то дружно здесь, — говорит Сергей, наш провожатый по зоне. — На «большой земле» все по-другому. А здесь всегда подвезут, если машина сломается, о деньгах никто даже не заикнется. Всегда можно занять до получки. Все осталось как раньше, при СССР».
«На меня зона действует тонизирующе, — рассказывает местный эколог, приезжающий в Чернобыль раз в полгода из Киева. — Радиация — это энергия, у меня после зоны всегда прилив сил, а еще в зоне у меня даже раны заживают быстрее». Подобные разговоры среди постоянных обитателей зоны не редкость.
Однако в последние несколько лет разговоры об уменьшении радиационной опасности завели и украинские чиновники. Размеры чернобыльской зоны в настоящее время составляют 40 на 60 км, а площадь — почти 2,5 тыс. кв. км. В центре находится сама Чернобыльская станция, а вокруг — ядерные хранилища. МЧС Украины и государственный департамент ядерного урегулирования последние пять лет настойчиво предлагают сократить границы зоны отчуждения до 10 км и создать вокруг хранилище отходов АЭС, сделав это место экономически выгодным.
Украинские блогеры в таком случае советуют разместить на «чистых» землях парламент и правительство. С критикой планов по сокращению территории зоны отчуждения выступили и экологические организации. Период полураспада, например, плутония составляет 10 тыс. лет. По расчетам экологов, ЧАЭС будет потенциально опасной в два раза дольше.