Владимир Андрейченко "Вместе весело шагать..."

Голова чесалась невыносимо. Вот скажи кто раньше, что так чесаться может не только в самых труднодоступных местах, о которых даже стыдно порой думать, не то, что говорить, Шаркун бы сразу того засмеял. Видано ли, чтобы чесалась выпирающая из тела голова, а избавить её от зуда не было возможности? У кого чесалась – тот поймёт, о чём речь, и ухмыльнётся. И Шаркун ухмыльнулся бы. Раньше. Не сейчас. А сейчас голова чесалась настолько сильно, что руки просто «чесались» скорее её расчесать, вплоть до собственноручного снятия скальпа. Но чесотка чесотке – рознь. В другое время он бы сразу и без того шаловливыми ручками поработал на славу, доставив своей «кочерыжке» «непередаваемые очучения». Но вот, опять же, не сейчас…
Сейчас руки заняты. Ну, как заняты… Их просто нет. В смысле, на поверхности. Они где-то глубоко в трясине. В пугающей, иссиня-чёрной, со смолянистым оттенком, болотной жиже, ко всему, ещё воняющей настолько гнусно, что никакая защитная маска не помогает. Да и где она – маска? Нет её. Она тоже в трясине. Причём, именно благодаря ей сталкеру посчастливилось не утонуть в болоте полностью. Крепкой резиновой лямкой этот всегда ненавистный «намордник», приевшийся настолько, что часто хотелось бросить его оземь и растоптать к чертям собачьим, в нужный момент умудрился зацепиться за торчащую коряжину, вызвав уважение. А уж как он умудрился попасть Шаркуну под ногу – одной Зоне известно. И не удавшийся утопленник в прямом смысле слова теперь топтался подобно цирковому акробату по собственному фильтру для дыхания. Вернее, висел на нём, как в детстве на качелях. Но, видит спаситель потерянных душ – Чёрный сталкер, никакой ненависти к слетевшей маске Шаркун в данное время не испытывал. Скорее наоборот – остался в чём-то ей благодарен. Вот и подпрыгивал в трясине поплавком за счёт то растягивающейся, то сокращающейся резинки. Даже в уме принялся составлять хвалебное письмо создателю столь прочного крепления. Начал, но не завершил, поскольку в чешущуюся голову никакие мысли толком не лезли. В результате из «спасибо» для изобретателя и «бестолочь» для самого себя смог составить лишь симбиозное слово «с…олочь!», произнесённое в сопровождении интенсивного булькания и многочисленных крупных пузырей на поверхности болотной жижи.
Мысли пропали. А чесотка нет. Как раз наоборот – чесотка усилилась. Глаза вылезли из орбит. Рот наполнился пузырями. Точнее – вонючей жижей, этими пузырями покрытой. Шоколад, наполненный воздушными пузырьками, отдыхает! Сталкер даже начал сомневаться в том, чему поначалу обрадовался. В правильности выбора Зоны – оставить его на какое-то время в числе ещё живых, продолжающих «коптить» Её серое небо. Нет, жить-то хотелось, как и прежде, но вот жить, подобно земноводным – не очень. А ведь некоторые только и мечтают об отдыхе на каком-нибудь грязелечебном курорте. Но не на таком же! От чего здесь излечишься? Только что от собственной дурости. Это – пожалуйста! От этого в Зоне излечиться может кто угодно! Но, опять же, не Шаркун. Он вообще ни от чего излечиться не может. Вот был бы поумнее – не полез бы в эти топи… Приспичило ему проверить неизвестно какими путями залетевшую в голову идею о сокрытом среди болот легендарном Клондайке артефактов. Идею, просочившуюся в неизлечимо неразумную голову… Сталкер чертыхнулся: в невыносимо чешущийся «колган»! Да пропади она пропадом, эта его вечная скаредность! Зачем он только пожалел кровные сбережения и не подстригся у местного цирюльника-самоучки?! Сейчас бы так не чесалось…
Выплюнув вонючую жижу, Шаркун с надеждой огляделся – никого… Опять же жадность тому виной! Себе решил всё заграбастать, ни с кем не поделиться. А тут – грязи вокруг столько, что только делись – не хочу! Её-то он готов в данный момент раздавать десятками тонн и совершено задаром, лишь бы брали. Так ведь не возьмут, даже если в придачу к смердящему месиву предложить деньги… Офигеть! Им ещё деньги подавай! Наглецы! Сидят там – в баре сейчас и в ус не дуют, а Микола Шаркун должен совершенно бесплатно остаться навеки в этих топях… «Нету дна, нету дна… Лишь грязюка одна», - полезли в голову заупокойные псалмы. Пытаясь хоть немного избавиться от траурных мыслей и чесотки, сталкер с силой тряхнул зудящей «черепушкой». В рот снова затекла пузырящаяся масса, и отчего-то стало страшно. Кто бы сомневался, отчего!
В десятке метров от терпящего бедствие искателя приключений на собственное мягкое место что-то ухнуло. Трясина гулко забулькала, запузырилась, и по поверхности прошли крупные волны. Штаны Шаркуна тут же изрядно вспучились, превратившись в огромный пузырь. Тело сразу подалось наверх. Плечи, удерживающие неразумную голову, всплыли, а сталкер на радость сумел выпростать одну руку наружу, тут же ухватившись за торчащую корягу. Ноги заработали подобно корабельным ходовым винтам. Позади образовались буруны, появился заметный кильватерный след. Рванувшись что есть силы, сталкер одним махом пересёк целых полметра грязевого лимана, верхней половиной тела прочувствовав земную твердь. Ещё рывок – и он целиком выполз на берег.
Зона-мать! Капюшон комбинезона подобно перевёрнутому ведру со шлепком вернулся на бедовую голову, окатив её десятком литров болотной жижи. По затылку хлёстко вдарили чем-то увесистым. Микола, успевший окончательно распрощаться с жизнью, замер. Напавший на сталкера хищник тоже. В таком положении они провели с десяток минут, боясь шевельнуться. Это придало сталкеру смелости, заставив поверить в свои силы, и он решился медленно обернуться.
Голова, не переставшая чесаться, полностью развернуться отказалась. Вероятно, испугалась хищника, вцепившегося в неё мёртвой хваткой… Шаркун прислушался к ощущениям. Зверь вёл себя на удивление тихо. Даже не дышал. Наверное, смаковал победное мгновение, явно наслаждаясь триумфом.
Говорят, у тех, кто долго ходит по Зоне, мозги со временем атрофируются полностью. Остаётся только мозжечок. Но и его некоторым хватает с избытком, чтобы продолжать существование. Сталкер прикинул: он провёл здесь почти три года. Интересно – это достаточно много для заметного изменения мозгов? Кто знает… Отбросив прочь не нужные в столь трагический момент мысли, Шаркун, во избежание тяжких последствий, решил пока довольствоваться одним лишь мозжечком. Оставив в покое изрядный ком грязи, бывший некогда верным дробовиком, он осторожно вывернул руку и не менее осторожно ощупал ею затылок. Хищник оказался маленьким и нерешительным. Только тихо всхлипнул и затих в ладони. Крепко сжав зверя, сталкер с опаской поднёс его к лицу. Страшное существо сильно смахивало на защитную маску…
Шаркун с досады сплюнул вновь. Вот же балда! Она слетела с ноги и за счёт резинки, зацепленной за корягу, вернулась к владельцу. Видать, тоже тонуть не хотела и здорово соскучилась – вон, как обниматься полезла!
Разобравшись с успокоившимся «хищником», повесив его на шею, Микола резво вскочил на ноги. Зыбучий берег заходил под его весом ходуном. Отойдя чуть подальше от края, отдышавшись, Шаркун вспомнил, что больше всего волновало его последнее время. Голова! Сказать по правде, она мучила сталкера уже давно, заставляя совершать порой безрассудные поступки. Вот как с этим походом, затеянным под воздействием внезапно пришедшей «золотой лихорадки»… Но с внутренними делами Микола решил разобраться позже, а сейчас – чесать, и срочно!
- Ммааать!!!
Страшный вопль пронёсся над смердящей трясиной, заставив забиться подальше в заросли камышей болотных кровососов и прочую мутированную живность. Выпучив глаза, Шаркун орал благим матом, ощупывая собственную «кочерыжку», ставшую похожей на гладкий бильярдный шар. Знаменитую кучерявую шевелюру в единый миг словно слизала языком корова! Сказать проще: волосы на голове сталкера будто испарились по мановению волшебной палочки. Раз – и нету… За каких-то несчастных несколько минут бесследно исчезла целая копна! Забилась пульсацией тревожная мысль, что следом за волосами сейчас начнут выпадать зубы, пластами отваливаться кожа, а тело покроется страшными радиационными язвами. Шаркун впал в ступор, двести раз положив на себе крест. Всё! Жизнь подобна этому вонючему болоту… Пропала молодость, а вслед за ней и его непутёвое существование… И он поспешно принялся осматривать себя через толстенный слой грязи. Самое интересное, что за исключением пропажи шевелюры и, как оказалось, ещё бровей, никаких других изменений сталкер не обнаружил. Это и удивило. Не в силах объяснить случившееся, Микола начал озираться по сторонам. Но ведь такого просто не бывает! Носился «моднячий причесон» с достоинством и даже некой гордостью, и тут – раз, пропал, как его и не бывало. Чудеса…
Не зная, что произошло, но очень желая это выяснить, Шаркун приступил к более детальному осмотру и, взвизгнув, отскочил в сторону, когда из капюшона отстёгнутой куртки вывалился на траву щупальценосный моллюск, размером с кулак. Две пары ярко-голубых глаз, как показалось сталкеру, уставились на него довольно осмысленным взглядом. Липкое от слизи и грязи тельце оказалось сплошь облеплено остатками бывшей Миколиной шевелюры.
- Ни фигасе! – только и смог промолвить пораженный Шаркун, наклонившись к существу, чтобы получше его разглядеть.
- Нравится? – раздался вкрадчивый голос за спиной.
- Ай! – взвизгнул сталкер, подскочив от неожиданности и едва не потеряв сознание.
- Я смотрю – ты какой-то нервный…
Перед Шаркуном в длинном плаще стоял пожилой человек с небольшой бородкой-клинышком и опирался на слегка изогнутый шест.
- Д-да к-как т-тут нервным не стать?.. – отозвался уже спокойнее Микола, поняв, что опасности нет.
- Да у нас на болотах, вроде, тихо, чтобы так нервничать. Скорее уж тебя все напугались до полусмерти…
- М-меня? – оторопел сталкер.
- А кто тут ещё так орать мог, если не ты? Ну, не Стрижик же, - человек указал на моллюска, с явным аппетитом доедающего остатки волос.
- Д-да, орал-т-то я… А к-как т-тут не з-заорать, к-когда на т-тебя м-монстры раз-зные н-нап-падают?
Шаркун последним восклицанием вызвал у собеседника бурный приступ смеха.
- Кто нападает? Стрижик?
- Он… Он… Он чуть мне голову не откусил! – выпалил сталкер и указал пальцем на лупоглазое существо.
- Ха! Да он кроме волос ничего и не ест больше. Ты на себя-то в зеркало смотрел? Красавец парень! Осталось только отмыть от грязи, и хоть сейчас на конкурс гладкокожих! А, правда, быстро всё съел, да?.. – бородка говорившего затряслась от смеха.
- Я и икнуть не успел! Только чешется сильно…
- Ничего. Это на первых порах, а потом привыкнешь! Ну что, мыться будешь?
- Помыться – это хорошо, - Шаркун вымученно улыбнулся хохочущему человеку. – Только где же здесь мыться, а? Кругом одна вонючая жижа… - он сморщился и вновь покосился на монстрика, шустро взгромоздившегося на брошенную куртку и обиженно съёжившегося. – Сгинь! Пшёл прочь, несчастный! Это моё! – опять заголосил сталкер.
- Да не кричи ты… – собеседник укоризненно посмотрел на Миколу. – И так всех обитателей болота распугал. А Стрижику это до лампочки. Он на шумы почти не реагирует. И не страшный он совсем… Ты, паря, приглянулся ему. Иначе он бы к тебе даже не приблизился. Вот так его собратья себе хозяев выбирают. И верны они хозяевам бывают до самой смерти. Радуйся, дуралей! Если Стрижик тебя выбрал, значит, душа у тебя чистая. Нет у тебя умысла злого… Ко всему, эти животинки ищут себе покровителя только тогда, когда им плохо. Этот-то, видишь, изранен малость, пару щупалец где-то лишился. Если он в течение некоторого времени не будет обильно питаться, то погибнет. Здесь же какие только формы жизни не встретишь. И каждый раз что-нибудь новое появляется. Обидел его кто-то… Стрижики вообще очень мирные, живут себе среди этих болот поодиночке, едят очень редко и только волосы. Кровососы местные их специально ищут, чтобы постричься. От насекомых-паразитов таким образом избавляются. Сумеешь его выходить, будет он тебе полезным помощником в жизни. Да сам потом увидишь! Ну что, пошли?
- Куда пошли? – удивился предложению сталкер.
- Как куда? Ко мне. Отмоем тебя по-человечески, накормим, да спать уложим по всем законам гостеприимства.
Смутная догадка вдруг зародилась в облысевшей голове Шаркуна, с каждым мгновением набирая уверенность. Решившись, он хотел задать вопрос, но собеседник, ухмыльнувшись, успел его опередить:
- Да. Болотным Доктором меня зовут. Ты не ошибся. Забирай своего новоиспечённого друга, одевайся, и пошли. Уж поверь мне – не стоит его бояться. По крайней мере, я ещё ни одного ходока не видел, которому в жизни бы не начало везти с таким спутником. Береги его. Теперь он – твой талисман и оберег в одном лице! – Доктор хохотнул. – Правда, при четырёх глазах… Но зато каких! Всё замечают вокруг и всегда своевременно предупредят об опасности!
- А как…
- Обыкновенно. Руками. Берёшь и сажаешь на шею. А он сам себе место удобное выберет, чтобы тебе не мешать, и ему бы всё видно было. Да не бойся! Стрижики только с виду выглядят хрупко, а так их даже ногой вряд ли раздавишь. А что ты хотел? Дети Зоны!
Веря Доктору на слово, Шаркун опасливо приблизился к лежащей куртке, в капюшон которой вцепился Стрижик, двумя пальцами приподнял её и осторожно принялся одеваться. Всё это время моллюск сидел, внимательно всматриваясь в лицо сталкера выпученными глазами. Застегнувшись, Микола аккуратно взялся за существо, вздрогнувшее от прикосновения, и пересадил его на плечо. Стрижик моментально взгромоздился на топорщащийся воротник и вдруг словно растворился в воздухе. Шаркун, вздрогнув, опешил, а Доктор пояснил:
- Вишь чё? Маскируется. Они всегда так: место поудобнее находят и затаиваются. Как кровососы умеют исчезать.
- Ааа… - хотел сталкер задать следующий вопрос, но Болотный эскулап вновь опередил его ответом:
- Не бойся, он без твоего разрешения теперь есть волосы не будет. Ты только сам про него не забывай. Вот вылечится, реальную помощь от него ощутишь. Я на собственном опыте в этом убедился. У меня его собрат дома живёт, тоже сам ко мне приполз. Зато я теперь для операционной станков не покупаю и по утрам бритьём не заморачиваюсь. Пустил Стрижика на лицо, а потом умылся и – порядок! Пошли, давай, - Доктор двинулся к просвету между камышами. – Есть у меня один препарат как раз для него. Помогу тебе с лечением… А ногу-то что подволакиваешь? Болит?
- А, не! – Микола ухмыльнулся. – Меня из-за этого Шаркуном и прозвали… Сапог порвался, подошва отваливаться начинает…
- Так новые возьми!
- Да денег у меня на новые пока нет… А эти отремонтировать хотел, да у бармена ни сапожного инструмента, ни иголок, ни шила, ни шпагата не нашлось. Сам же мне, гад, эти старые подсунул.
- Ты ещё скажи, что нынче колбасу и батоны хреновые стали делать! – Доктор опять хохотнул. – Делааа…

Возле левого уха раздался едва слышный щебет. Шаркун не понял поначалу, откуда послышался странный звук, но потом сообразил, что его новый приятель подаёт знаки, и остановился. Выйдя из режима невидимости, Стрижик тянул вперёд щупальца, будто предлагая человеку проследить за его движением. И тут только до сталкера дошло, что, задумавшись, он отвлёкся от дороги и не обратил внимания на подозрительный шум. Насторожившись, стал прислушиваться, осторожно пятясь назад, но всё равно вздрогнул от неожиданности, когда из-за развалин дома в его сторону выскочила стая тушканов, сразу бросившись в атаку. Дуплетом выстрелившее ружьё сбило несколько особей, но общей картины при этом не изменило. Полсотни хищных зверьков валом накатилась на растерявшегося человека. Завязалась отчаянная схватка. Шаркун отбивался как мог, но силы оказались слишком неравны. Боясь, что зверьё в конечном счёте свалит его на землю и дотянется до лица, сталкер побежал со всех ног. Правда, разорванный сапог не позволял двигаться так быстро, как бы этого хотелось. Но тут уже ничего не попишешь. В который раз с сожалением вспомнил он о том, что не смог перебороть в своё время чувство брезгливости и стыда, отказавшись помародёрствовать, когда напоролся на довольно свежий труп одного бедолаги, обутого в подкованные берцы натовского образца. И главное – размерчик как раз соответствовал нужному. Эх…
Сбив прикладом повисшего на бедре тушкана, Шаркун на ходу принялся перезаряжать ружьё. Звериные челюсти мелькали со всех сторон, зубы противно клацали едва ли не у самого лица, пугающее рычание мутантов больно било по ушам. Вдруг сталкер почувствовал, что бежать стало легче. На удивление времени не было, поэтому он, решив отложить разборки на потом, прибавил скорости. Тушканы отстали. Не чувствуя под собой ног, Шаркун прытко нёсся «по пересечёнке», не замечая на пути никаких преград. Громадными прыжками преодолел глубокий овраг с крутыми склонами. Тараном пробился сквозь заросли колючего кустарника. Пулей влетел на вершину небольшого кургана. И только здесь с оглядкой остановился, переводя дух.
Одежда выглядела сплошной рваниной, рюкзак за плечами болтался на одной уцелевшей лямке, сапог… сапог был всё тот же, но… Но передвигаться Миколе теперь ничего не мешало. Назрел резонный в этом случае вопрос: почему? А потому, что самый настырный представитель тушканьего племени вцепился острейшими зубами в упомянутый сапог, зажал челюстями дефектное место и застрял в нём. Шаркун потряс ногой, пытаясь сбросить злостного поедателя обуви, но тушкан словно прирос, продолжая мёртвой хваткой держаться за желанное. Плюнув, Микола расхохотался:
- Ну и сиди тут! Вместе весело шагать по просторам! Нашим же легче, правда, Стрижик?
В ответ на плече утвердительно чирикнули. Все живы, все довольны, всем хорошо. Шаркун облегчённо вздохнул и бодро затрусил к недалёкому бару, удовлетворённо заметив: ногу подволакивать больше не надо.

- Здарова, Шаркун! Что нового? Ты, я смотрю, стильно жить начал! Причесон на моднячий сменил! Не боишься, что тебя теперь аж от Припяти видать будет? Блеском головы всех монстров соберёшь в хоровод – на твоих же поминках сплясать…
На противоположную сторону стола со стуком опустилась глубокая кружка, верх которой украшала белоснежная шапка пены. От удара пиво ещё сильнее вспенилось, отчего говоривший, прервав речь, поспешил отхлебнуть прущие наружу излишки. Микола оторвал взгляд от тарелки. Напротив него примостился Воропай. Вид старого приятеля оставлял желать лучшего: пепельный цвет лица, красные впалые глаза, и одет в какое-то рваньё. Хмыкнув, Шаркун критически оглядел себя: рванина не лучше… Но на всякий случай парировал тем же:
- Ты на себя давно смотрел в зеркало? Будто вторую Катастрофу пережил, стоя у самого реактора.
- И не говори… - Воропай сник. – Не везёт последнее время на хабар, хоть ты тресни! Эдак недолго и на паперть в скором времени отправляться – милостыню просить.
- А не бритый чего? Недели две, поди, будет?
- Я ж говорю – средств нет…
- Да без проблем! – Шаркун снова хмыкнул и обратился к плечу: – Стрижик, есть хочешь?
В ответ одобрительно чирикнули.
- На-ка, вот, помни мою доброту! – сталкер пересадил моллюска на плечо Воропая.
- Ты чё, с дуба рухнул?!
Приятель подпрыгнул, резко стряхнув с себя лупоглазое существо. Стрижик звучно шлёпнулся на пол и обижено начал отползать к ножке стола. Воропай же занёс ногу, пытаясь раздавить его, но тут же рухнул навзничь от прямого апперкота Шаркуна. За соседними столами вскочило на ноги несколько человек. Мужики, истосковавшиеся по бурлящему в крови адреналину, смело ринулись в атаку…

- Хех! На тебя теперь смотреть без слёз нельзя, – подслеповато щурясь, обратился Микола к приятелю. – Морда лица стала похожей на развороченный реактор.
- Ага. Можно подумать – у тебя лучше… – Воропай смочил в ведре с водой небольшую тряпицу, бывшую в седой древности белоснежным носовым платком, и приложил её к верхней губе, являющейся подобием турбореактивного насоса. – Ты вот как раз щас на своего этого, как его? Щупальцеобразного монстра похож. Так же мило улыбаешься! И глаз столько же, если не больше. Только все из стойбища Чингиз Хана – такие же широкие… Просили тебя всякую заразу в бар приносить? Мало нам в Зоне радиации и ужасов, так нет – давай ещё за стол их посадим! Тебе, наверное, дай волю, так ты сюда и псевдогиганта зазовёшь.
- Дурак ты… – Шаркун обиделся. – И лечиться, как я посмотрю, не собираешься. Я же не идиот – реальных мутантов за собой таскать.
- Вижу, вижу! – приятель попытался ухмыльнуться, но смог лишь сморщиться от боли, перенеся скомканный платок под глаз. – А на сапоге у тебя чё? Опять скажешь, что не мутант? Или я настолько из ума выжил, что тушкана от крысы отличить не могу?
- А, это… - Микола поводил из стороны в сторону ногой, проверяя – прочно ли до сих пор закреплён мелкий хищник. – Это, считай, прищепка! Я ж вас всех спрашивал про ремонтный материал для сапога, а вы сказали, что нет ни у кого. Вот я и придумал новаторское средство починки. Гля, как хорошо держится! – и он для наглядности потряс ногой в воздухе. Тушкан рыкнул, но сапог не отпустил. – Вишь, чё, возмущается! Придётся теперь вечно в сапогах ходить, а то сниму, а он мою обувку и утащит…
- Вот ты точно ненормальный! Давно бы себе новые сапоги приобрёл.
- Да я ж тебе, Семён, уже объяснил, что нет у меня средств на новые! Хм… А сам-то что не бритым ходишь?
- Деньги кончились, а с хабаром напряг…
- Вот и у меня напряг! А тебе стыдно должно быть. Я к тебе – как к старому товарищу по несчастью, а ты сразу в истерику. Мы же только побрить тебя хотели. И заметь – совершенно задаром! Нам просто волосы для дальнейшего лечения нужны.
- Ага, побрить… Побрил, блин… С пивом… Лекарь. Даже глотка не дал сделать, сразу драться полез. Волосатик… - приятель через силу хохотнул.
- Что ты всё обзываешься, а? Сам-то чего на Стрижика ногу поднял?
- Я ж не знал, что он полезный. Думал, ты специально издеваешься – пакость всякую к пиву суёшь…
- Ну, а сейчас-то побреешься или как? Нам лечиться надо.
- Или как… - пробубнил Воропай. – Сейчас конечно побреюсь, раз уж ты всё рассказал, как есть. Доктору точно верить можно. Вот так и надо было – сначала рассказать, а потом в лицо спрутами разными бросаться. Цирюльник!
После небольшой паузы, нарушаемой лишь плеском воды и болезненным шипением прикладывающего к лицу мокрую тряпку Воропая, Шаркун не выдержал и задал очередной вопрос:
- Слышь, Сёма, а ведь его тоже чем-то кормить надо…
- Кого? – не понял приятель.
- Ну… тушкана…
- В смысле?.. – отведя руку в сторону от перекошенного лица, удивлённо уставился на товарища Воропай.
- Так ведь он живой. Ему же питаться чем-то надо. Не воздухом же. А то ведь сдохнет…
- И пускай сдохнет! Туда ему и дорога – зверюге!
Тушкан несколько раз жалобно рыкнул, а Стрижик сочувственно чирикнул в ответ.
- Не, так не годится! – Шаркун вновь поводил из стороны в сторону сапогом, разглядывая кирзового хищника. – Он ведь, сам того не зная, меня от смерти спас. Без его хватки я бы убежать не смог. Так что кормить придётся.
- Да ты совсем сбрендил! Сапожник… – Воропай в сердцах хлопнул ладонью по вытянутой ноге и вновь сморщился. – Они тебя грызть будут, а ты им за это спасибо говорить?! И кормить ещё? Лучше поблагодари мужиков, что совсем нас с тобой из бара не выкинули с этими монстрами!
- Да ты не понял! – Микола разгорячённо вскочил со стула. – Так бы оно так… Никто просто за одни красивые глазки кормить мутанта не собирается. Были бы у меня новые сапоги, я бы даже не задумался, а выбросил бы к чертям старые вместе с этим тушканом! Но ведь новых-то нет. И, пока я хожу в этих, мне тушкан нужен как никогда. А значит и кормить его тоже придётся.
- Всё! Больше не могу! – Семён тоже вскочил на ноги, шустро подбежал к стене и принялся несильно долбиться в неё лбом, постанывая после каждого удара. – Ты точно или идиот, или… опять же идиот! На кой хрен тебе кормить этого зубастика?!
- Чтоб не сдох…
- Да пусть они все в Зоне передохнут в один миг, я даже пальцем не шевельну ради их спасения!
Зубастик рыкнул уже жалобнее. Стрижик в ответ посочувствовал.
- Опять до тебя не дошло! – Шаркун начал злиться. – Сам посуди: если его не кормить, то он сдохнет. А раз сдохнет, то начнёт вонять!
- Резон… - Воропай отвернулся от стенки и понятливо уставился на приятеля. – А чем ты его кормить собрался?
- Пойду к бармену – попрошу какой-нибудь мясной отвар для начала. Буду в эту прищепку маленькими порциями его вливать!

- Так, братцы, погодите… - Шаркун, после предупреждения Стрижика вовремя отшатнувшийся от невидимой «Жарки», переводил дух, в который раз убедившись в правоте слов Доктора о полезности маленького любителя волос. – Уффф… Слава тебе, Зона… Да и тебе тоже, дружище, - обратился сталкер к выпучившему глаза моллюску и добавил: – Кстати, тут нам всем пожрать найдётся. Вон какой кабаняра зажарился. Тоже аномалию не заметил. Там и мяса гора, и щетины на всё стрижиное семейство хватит с лихвой!
Со стороны сапога раздалось довольное урчание, с плеча – одобрительный щебет.

- Можно?.. – раздалось из-за приоткрытой двери, и в образовавшуюся щель просунулась голова.
- Вваливай!
- Я тут, это…
- Денег пришёл просить, да? Так ведь я тебе их дам! – обернулся к вошедшему владелец недавно открывшейся новой торговой точки. – Скока тебе, Сёма, надо?
- Шаркун?.. А мне сказали, что ты два года назад погиб… – оторопел сталкер, увидев в столь необычной роли старого приятеля. – Ни фига себе!.. А я смотрю ещё, что за невидаль такая – в Зоне крупнейшая торговая точка с различным ассортиментом обслуживания: и магазины разные, и баня, и бар, и даже парикмахерская есть… А охраны сколько! Как в хорошем государстве.
- А что ты удивляешься, Воропай? Всё в порядке вещей. Помнишь заповеди: «Возлюби ближнего своего, и тебе за это воздастся сторицей»? – хозяин заведения смотрел на товарища с улыбкой, поглаживая явно не от плохой жизни подросший животик. – Да проходи ты, садись! Не стой истуканом, в ногах правды нет. У нас с тобой сегодня разговор будет долгий и обстоятельный. Я группу опытных мужиков набираю. Мне помощник нужен до зарезу! Пойдёшь?
- К-куда? – не успел ещё прийти в себя Смён.
- Так ведь к северному Могильнику! Я там плантации по выращиванию артефактов завёл. А потом мне нужен будет управляющий в западном районе. Там тоже две торговые точки открыть хочу…
- Как тебе это всё удалось-то? – не переставал удивляться Воропай.
- Всё просто, Сёма, всё просто… Помнишь, как нас с тобой из бара выпнули за то, что я мясной бульон для тушкана попросил?
- Помню, конечно. Но такое просто невозможно! Ведь не легендарный же Клондайк ты нашёл.
- Всё в жизни возможно, Сёма. Всё возможно…
Раздался стук, и в дверь протиснулся услужливый бармен с ломящимся от яств подносом в руках.
- А! Давай, Борисыч, заноси! – Шаркун указал на стол. Дождавшись, когда дверь затворится, он вновь обратился к Семёну: – Вишь как? Теперь он на меня работает. Делает вид, что всё хорошо, а самому не нравится… Ничего! Пусть потерпит. Как мы его терпели. Ну да ладно, речь не о нём. А помнишь, дружище, что мне Доктор сказал? Про оказанную со временем Стрижиком услугу.
- Не хочешь ли ты сказать, что это он тебе её оказал?!
- А иначе, откуда же у меня всё это взялось? – Микола хитро, с прищуром посмотрел на Воропая, а потом спросил в пустоту: – Так ведь, Стрижик?
Со стороны плеча раздалось утвердительное чириканье. Воропай удивлёно поднял брови.
- Так он ещё живой?..
- Сёма… - голос Шаркуна понизился до шёпота. – Ты знаешь, сколько Стрижики живут?
- Н-нет…
- А я теперь знаю. Доктор сказал, что они остаются верными хозяину до самой смерти, но он не уточнил только одного… Он не сказал – до чьей. Улавливаешь?
- Неужели так долго?
- И даже дольше, чем ты можешь представить – уж поверь!
Шаркун разлил по бокалам рубиновое марочное вино, приятели чокнулись. Потом ещё долго чокались и пили. Бармен едва успевал носиться взад-вперёд, то за спиртным, то за закуской, а то просто по какому-нибудь другому делу. Время пролетело незаметно. Уже глубокой ночью хозяин вдруг встрепенулся, поднял на бармена отяжелевшие веки и заплетающимся языком строго спросил:
- Мясной бульон сварил?! – увидев поспешные утвердительные кивки, успокоился. – Хорошо. Неси! И мясо филейное не забудь! А то знаю я вас – вороваек…
Бармен пулей метнулся из комнаты – выполнять указание, а Воропай оторопел:
- Не понял, Микол, а что – нам закуски мало?
- Это не нам, – отрезал Шаркун, – это ему! – и он негромко свистнул. Раздалось частое постукивание по полу, и из соседней комнаты прибежал до боли знакомый зверёк. – Слышь, Сапожник, там этот… бармен тебе пожрать сейчас принесёт… Ты уж, будь другом – кусни его, но только… не сильно… - и он вдруг протяжно пропел:
- Вместе весело шагать
По просторам, по просторам, по просторам.
И, конечно, припевать
Лучше хором, лучше хором, лучше хором!

В ответ послышался довольный рык, а с плеча - одобрительное чириканье.

- Слышь, Дуглас! – позвал приятеля остановившийся сталкер. – Мы, в натуре, куда прёмся-то так шустро? Лично я устал. Пора привальчик организовать.
- Некогда нам отдыхать! Промедление смерти подобно. Как только представлю, что в любую минуту кто-нибудь нас может обойти на вираже, аж сердце кровью обливается…
- Чё ты несёшь, а? Каком вираже? Объясни, наконец, куда мы так летим, что твои любимые самолёты?
- За счастьем, дурень. За самым настоящим счастьем. Пошли же быстрее!
- Стоп! – в глазах стоящего появилась осмысленность. – Это, часом, не на болота?
- Ну, вот видишь, сам догадался! – Дуглас нервно топтался на месте, не в силах заставить себя быть спокойным. – Да пошли уже! Время поджимает…
- Понятно, - сталкер сел посреди тропы, - ты как хочешь, но я на болота не пойду. Мне жизнь дорога!
- Да не страшно там! Точно тебе говорю! Звери только на том краю болот, а нам к центру надо. Пошли, а?
- Какие звери?! Ты о чём? Не знаешь, что ли, ничего?
- А что я должен ещё знать?.. – Дуглас опешил.
- Там не звери лютуют. Там Доктор всех поганой метлой гонит прочь, грозя в скором времени наслать на ходоков Чёрного сталкера. Каких-то Стрижиков в свою Красную книгу занёс…