Перо и Холст

На Зону опустилась тьма. Сталкеры забились в норы, или ютились в лагере. Мутанты вылезали на охоту. Аномалии по-прежнему таили в себе смерть. На ночном небе высыпали мириады звезд, придавая небосводу неописуемую красоту и подтверждая его бесконечность. Светила яркая молодая луна. Зона погрузилась в ночь.
Грин шел молча. В его голове постоянно крутились мысли о гибели друзей, о бессмысленности этой утраты, о том, как больно остаться одному. Тали еще не вернулась с лечения у Болотного Доктора. Грек и Тори стали героями множества баек, что постоянно рассказывались на Скадовске.
Грин горевал. Это было видно по пропитому, до серости кожи, лицу, по отсутствию улыбки на его лице, и по выветрившемуся желанию разговаривать с кем-либо.
Смерть друзей изменила его. Сломала. Многие думали, что сталкер и вовсе перегорел, и теперь ему дорога либо за периметр, либо до ближайшей аномалии. Но Грин был не из таких. Да, он пил и горевал, горевал, курил и пил. Но делал он это не из-за того, что поехала крыша, а из-за дикой боли от потери друзей. Он никак не мог смириться с тем, что их больше нет. Нет больше веселой Тори, готовой на все ради друзей, нет нелюдимого Грека, который даже в хорошем расположении духа много не разговаривал. Ему не хватало Тали, которая всегда была рядом, с первого дня в Зоне.
Грин горевал почти неделю. И с каждым днем он понимал, что должен как-то все изменить, исправить, вернуть. Он хотел, чтобы Грек и Тори воплотили свою мечту, и покинули Зону раз и навсегда, что бы они завели детишек и жили мирно, там, вдалеке от ужасов Зоны. Он хотел накопить денег и забрав Тали, тоже, навсегда оставить Зону в прошлом. Эти мысли крутились в голове день за днем, и он не выдержал. Взяв свой походный рюкзак, он закупился у Бороды и Сыча всем необходимым для дальней вылазки на Север, смазал и почистил старенькую немецкую винтовку, и покинул Скадовск. Грин намеревался добраться на самый север, туда где от радиации и повышенного содержания нуклидов – закипает кровь, туда где негде упасть яблоку из-за обилия монолитовцев, туда, где по заверениям всех и каждого ждет одно – смерть.
Датчик аномалий мирно попискивал, давая понять, что опасностей на тропе нет. Грин шел не спеша, экономя силы. Вдалеке раздался вой голодного пса. Сталкер поежился и прибавил шаг. Сейчас важнее всего было добраться до схрона и переждать ночь. Идти оставалось совсем не много, буквально через сотню метров должен быть неприметный люк, который ведет в бетонную нишу под гравийной дорогой. Этот схрон они обставили с Тори, пару лет назад. Тогда, как и сейчас ночь застала их в Зоне, и им пришлось коротать время в этом укрытии. Грин вспомнил, как они играли в карты, рассказывали в тот вечер анекдоты. Как Тори ругалась на вредную привычку курить. От воспоминаний сталкер улыбнулся, но помимо радостной ностальгии, к сердцу подступила боль.
Миновав остаток пути, Грин с усилием отодвинул крышку люка и спрыгнул вниз. Схроном служила маленькая бетонная комната, четыре на четыре квадратных метра. Тут был оборудован небольшой столик, лежанка и в небольшую кучу свалено то, что может понадобиться в ходке.
Венцом этой кучи был артефакт. «душа» висела в воздухе, под самым потолком. Тори принесла ее сюда после того случая с Греком, со словами «Не дай мама Зона нам снова пригодится эта штука. Но пусть лучше будет. Лучше перебздеть!». И снова к сердцу Грина подкатилась боль утраты. Тори… Почему Зона так несправедлива? Почему из всех, кто бродит по ее землям, она забрала самого светлого человека? Почему не тех мразей что убивают сталкеров из засад и мародерствуют? Почему не главарей группировок, которые отправляют молодых идеалистов на верную смерть? Почему не… Грину захотелось плакать. Он старательно отгонял подступившие к горлу слезы. В отчаянной попытке удержать себя в руках он достал из кармана камуфляжа сигареты и закурил. А ведь зарекся не курить во время ходок. Но это единственное что спасало его от болючих воспоминаний о подруге.
Еще долго сталкер сидел и курил сигареты одну за другой. После четвертой пришло осознание того, что не плохо бы упасть поспать. Грин установил растяжку на входе в схрон, и улегся на лежанку, обняв автомат. У него было всего пару часов на сон. Уставший от длительного дневного перехода Сталкер уснул почти моментально, не заметив пришедшего на КПК сообщения.

***
«Грин, я на Скадовске. Борода сказал, что ты ушел два дня назад, так что догнать тебя я не успею. Слышала про Грека и Вику. Ты как? Держишься? Я пока останусь тут, ты там будь поосторожнее и возвращайся скорее. Я ужасно соскучилась! Тали.»

Сталкер прочитал сообщение и выключил коммуникатор. Нет, не сейчас. Он на пол пути к своей цели. Он должен сделать то что задумал и выйти к Исполнителю. Он должен все изменить.
Грин поднялся с лежанки, снял растяжку, наскоро перекусил и выбрался из схрона.
Над Зоной поднималось солнце. Изо рта шел пар, по коже, от озноба пробегали стайки мурашей. Грин задвинул крышку люка, попрыгал на месте, убеждаясь, что ничего не болтается и не гремит, и продолжил свой путь на север.
Первые два часа после выхода прошли без происшествий. Сталкер мерно шел, обходя аномалии и скопления сталкеров. Он минул Янов, минул стоянки Долга и Свободы. Минул множество аномальных полей, богатых на артефакты. Сталкер шел к своей цели, и не думал ни о чем другом.
На исходе третьего часа пути, Грин решил немного передохнуть. Умостившись под невысокой березкой, путник достал из рюкзака натовский сухой паек и принялся трапезничать. Больше всего в таком пайке он любил энергетический батончик. Порой покупал у Бороды их отдельно от пайков и жевал, как только скучно становится. Грин всегда был неравнодушен к сладкому, но эти батончики были верхом кулинарного мастерства натовских ученых.
Вдалеке послышались выстрелы и крики. Грин не обратил ы на них внимания, если бы шум перестрелки не приближался. Наскоро дожевав батончик, сталкер укрылся в небольшой ямке у сплетения корней березки и тополя. Звуки стрельбы доносились с запада, постепенно приближаясь. Кто-то дико кричал и матерился. Послышались взрывы гранат.
Грин натянул на голову капюшон камуфляжа и приготовил к бою винтовку и пару гранат. Он не собирался участвовать в происходящем, но если вдруг его заметят, то нужно быть готовым к драке.
Из кустов слева от Грина, на небольшую полянку выскочило три сталкера. Позиция Грина находилось в небольшой яме у сплетения корней, метрах в тридцати от загнанных до хрипоты бродяг, он прекрасно видел их при этом оставаясь незамеченным. Двое тащили на себе третьего. Судя по большому багровому пятну у него на груди, жить ему оставалось не долго. Двое других тоже были в крови, но вероятнее всего она принадлежала не им. За спинами сталкеров болтались худые вещмешки, а за плечами – старенькие АК.
Грину хватило одного взгляда на них, чтобы понять, что ребята еще совсем молоды. Никакого снаряжения, кроме вещмешков и автоматов у них не было. Видимо очередная «партия молодняка» решила, что способна достигнуть Саркофага. Смешные.
Сталкеры добрели уже до середины поляны, но внезапно раздался глухой хлопок и бежавший слева бродяга – повалился на землю, негромко вскрикнув. Остальные же споткнулись и упали вслед за ним. Грин усмехнулся, ему всегда было смешно за этот молодняк.
Следом за сталкерами, из кустов показалось четверо вооруженных до зубов бандитов. На рукавах их кожаных плащей красовалась нашивка в виде черного черепа на сером фоне. Они рассредоточились на поляне. Двое – остались прикрывать, держа сталкеров на прицеле, двое других – направились с автоматами на перевес к упавшим и задыхающимся сталкерам.
Грин мог бы им помочь, но связываться одному против четверых не хотелось. Ну успеет он отсечь двоих, ближних. Но тогда дальние успеют обойти его. А если отсечет со своей незаметной позиции дальних, то ближние бандиты закидают его гранатами. Рисковать своей жизнью ради зеленых новичков Грину не хотелось, у него и без того трудная задача. Поэтому он продолжил наблюдать за происходящим, лишь сильнее стиснув от злости цевье винтовки.
Сталкеры, убегавшие от бандитов, совсем выбились из сил. Двое раненных еле слышно стонали, третий хрипел при каждом вдохе, хотя и был цел. Приближавшиеся к ним бандиты поняли, что сопротивления ждать не стоит, а потому спокойно подошли к тому сталкеру что был ближе (пуля попала ему куда-то в спину, и он лежал не шевелясь). Нападавшие спокойно и не торопясь осмотрели его карманы и вещмешок, после чего не церемонясь пристрелили его. Ту же процедуру они провели и со вторым раненным. Третьего сталкера, они подняли и отволокли к ближайшему деревцу.
Грин не любил бандитов. Они устраивали засады, мародерствовали, грабили. И не было на них никакой управы. Не спасали ни налеты, ни выкуривания с насиженных мест. Этой дряни всегда было ровное количество, лишь только Черномора не хватало, для полной феерии.
Нападавшие собрались вокруг загнанного сталкера, скинули в кучу все барахло которой нашли у него и его убитых товарищей, и начали все это делить.
Сталкеру видимо было совсем не до этого. Из его виска сочилась кровь, лицо было бледнее лица средневековой девственницы, а глаза смотрели куда-то в пустоту.
- Мля, Брончер, так-то хабар не густой. Как делить? Что делить то? Три автомата, один Выверт и два косаря рублей.
- Заткнись Синий. Это не тебе решать, да и вообще пахану надо все отнести, пусть он сам решает.
- Ага пахану, он Вано долг вон простил. Слабый какой-то у нас пахан, не по понятиям.
- По понятиям или нет не тебе решать. ТЫ делай свое дело и радуйся, что, жив еще. Кстати, на до бы порешать что с этим делать.
- Че тут порешать, порешить надо.
Бандиты дружно заржали. Они стали складывать награбленное в рюкзаки. Управившись с этой работой, трое из них отошли в сторонку, а тот что звался Синим, достав пистолет – выстрелил в голову бедняге сталкеру. Последний не издал ни звука. Он все так и сидел, упершись спиной в дерево, и глядя распахнутыми глазами куда-то вдаль.
Грин смачно выругался про себя. На ПДА упало три сообщения, которых он не заметил, пока валялся под сплетением корней.
После увиденного настроение совсем пропало. Есть перехотелось.
Бандиты ушли, а Грин, переждав десяток минут продолжил свой путь на север.
В голову лезли всякие «если», «а вдруг» и прочая дребедень, которую сталкер торопился отогнать. Но одна мысль все же заела его до тошнотиков. Грину думалось «Хм. Сегодня я не спас три жизни, завтра еще десяток. Разве я лучше этих бандитов?» Однако его ходка продолжалась, и выверяя каждый шаг, Грин шел все дальше. Вперед. Навстречу своей цели.

Четверо

Грыжа был недоволен. Он был очень недоволен. Мало того, что его подняли в пять утра, хотя он намеревался проснуться на час-другой попозже, так ещё и Баржа пристал к нему с глупой затеей ограбить каких-то новичков на Свалке.
- Ты только вдумайся! – вещал Баржа. – Это ж лохи конкретные, мы их на раз-два шмальнём!
- Если это такие лохи, зачем нам вообще их трогать? – Грыжа не мог понять логики своего собеседника. Могут ли новички иметь что-то ценное? Разве что органы, но здесь, в Зоне, их некому продать.
- Да ты меня ваще не слушаешь! Я же говорю, они на диггеров пахают, таскают от них всякий хлам Сидору, он им всяких там лопат да прочей фигни подгоняет, диггерам. А этим четверым бабки нехилые плотит, да и главарь диггеров тоже. Грабануть их, когда они от Сидора возвращаются – и у бабло у нас в кармане!
Грыжа вздохнул. Трудно общаться с человеком, который совершает такие грубые речевые ошибки.
- Во-первых, платит, а не плотит, - Грыжа имел филологическое образование, и терпеть не мог неправильно произнесённых слов. – А во-вторых, если эти лохи такие уж лохи, и работу им такую простую дают, много ли им платят? Я думаю, что нет.
- Да харе нудить, мля! Как тебя такого нудного вообще взяли?
- Вообще-то…
- Да это был этот, как его! Риторический вопрос, о! – Баржа удовлетворённо хмыкнул и продолжил. - А тебя устраивают те жалкие гроши, что плотит нам пахан? – Грыжа печально вздохнул. – Вот, то-то же! Так что давай, они утром ходят, выйдем сейчас и будем ждать их.
- Ну и где? – смирившимся голосом вопросил Баржа.
- Возле бетонных блоков, что напротив кладбища техники. Ща, только Лысого погодь, он по нужде пошёл.
***

Группа сталкеров гордой походкой входила в лагерь новичков на Кордоне. Точнее, один из группы. Бойка испытывал огромное удовольствие, глядя на таких же, как он, ещё «зелёных» сталкеров. Конечно, он ведь уже совершает рейды, выполняет задания, получает деньги! Для него это было очень важно – знать, что ты лучше, чем окружающие. И он знал это.
Рафик всю дорогу плёлся позади и время от времени поглядывал на Бойку. Его невероятно смешило то, как тот оглядывал окружающих. Рафик был готов поклясться, что пару раз даже замечал в глазах напарника искорки тщеславия. И не видел причин для появления этих искорок.
Его, как и Бойку, и Ретвизана, и Молчка, закинуло в Зону Отчуждения недавно, меньше месяца назад. И сгинули бы они где-нибудь в аномалиях, поодиночке, если бы не случайное стечение обстоятельств. В один прекрасный день все четверо решили поохотиться на мутантов вблизи фермы. И все четверо столкнулись там же, на ферме. Столкнулись с кабанами. Кабаны были весьма злы и голодны, поэтому бросились на сталкеров сию же секунду. Точнее, кабаны бросились на Молчка, который услышал шум и решил посмотреть. Затем к нему присоединился Ретвизан, услышавший стрельбу. После подошёл Бойка, искавший на ферме координаты тайника, которые ему подогнал Волк. Ну и последним подоспел Рафик, забредший на ферму от нечего делать. Они отбились, отделавшись царапинами и испугом. А потом выяснилось кое-что весьма интересное.
Кабаны загнали на ферму сталкера, который нёс Сидору важный товар от диггеров со Свалки. Сталкер был серьёзно ранен и не смог защититься. Но он успел записать сообщение на свой ПДА и закинуть его на крышу фермы. Откуда прибор и свалился прямо на голову одного из мёртвых кабанов.
Прочитав последнюю запись в найденном КПК, сталкеры обнаружили и его владельца, и хабар, который он нёс. Взяв хабар, они решили отнести его тому, кому он предназначался. Сидор поблагодарил новичков за товар, заплатив каждому по пять тысяч рублей. И предложил работать на него. Сталкеры согласились. Теперь они ежедневно, по утрам, таскали разные вещички от диггеров к Сидоровичу, обменивали его на всякий диггерский хлам и несли его обратно. В целом, работа была непыльная и довольно прибыльная для новичков.
Рафик не заметил, как отстал от группы. Он догнал напарников, и они вместе спустились к торговцу в бункер. Но перед дверью их встретил какой-то мужик в бронежилете, который преградил им путь.
- Куда?! – зычно спросил он. – Кто такие?
- Мы от Напра, - ответил Ретвизан. – От диггеров. С товаром.
- Так, главный – проходи, остальные пусть ждут тут. – Вынес скорый вердикт мужик-охранник после недолгих раздумий.
Молчок и Ретвизан двинулись вперёд. Потом замешкались и взглянули друг на друга.
- Так, я сказал, только главный! – возопил охранник. После чего открыл дверь и крикнул. – Тут это, от Напра. Товар принесли.
- Ретвизан! – донеслось оттуда. Ретвизан хмыкнул, взял рюкзаки с грузом от Напра и зашёл. Молчок нахмурился и пошёл наружу. Рафик поплёлся за ним. Бойка постоял пару минут, после чего также вышел.
***

Баржа взглянул на КПК и поправил автомат. Скоро, очень скоро они разживутся небольшими, но деньгами. Деньгам Баржа был рад. Пахан уже неделю не давал ему никаких поручений. Как и Лысому, впрочем. И вдруг тут эта шелупонь. Баржа был рад. Одно его смущало: Баржа не мог понять, на кой хрен они взяли с собой Грыжу. Точнее, зачем Лысый предложил взять Грыжу. Он был толст и неповоротлив, к тому же довольно нуден. Пока бандиты шли, Баржа несколько раз выслушал нравоучения о том, как правильно говорить и как – нет. Везёт же Лысому, у него MP3 есть и наушники. Идёт себе, музыку вполуха слушает. Хотя в Зоне этого делать не стоило бы. Тут каждый звук важен. Если ты плохо слушаешь, что творится вокруг, тебя и за периметром грохнут, а тут… Баржа достал пачку сигарет. Ну посмотрим, думал он. Сейчас со сталкерами разберёмся, там нудного можно уже и кончить. Скажем, что неудачно высунулся. Поверят, Зона ведь. А там и Лысого можно спровадить, пока он свой музон слушает. И все бабки – ему, Барже. Чиркнула зажигалка, дешёвая сигарета задымилась и потухла. «Вот же чёрт! – подумал Баржа. – Промокли!» В досаде швырнув пачку в сторону, он устроился поудобнее и стал ждать. Ждать того момента, когда он снова будет при деньгах. Там и сигареты купить можно, и пожрать чего-нибудь вкуснее консерв. Колбаски, например. И водочки. Обязательно водочки…
***

Ретвизан молча вышел из бункера Сидоровича с двумя мешками. Остальные удивлённо взглянули на него.
- Слышь, а куда столько-то? – спросил Бойка. – Или у Сидоровича день бесплатной раздачи мусора?
- Напр заказал столько. Тут лопаты, пара детекторов, спальный мешок, плащ-палатка и ещё кое-что по мелочи. Кстати, нам каждому по две штуки.
- Так-с, - задумался Молчок, оглядывая мешки. – За это всё Напр заплатит нам штуки четыре минимум. Каждому. Нормально так-то выходит! – радостно воскликнул он и взял один мешок. Бойка последовал его примеру.
-Пацаны, вы тогда рюкзаки скиньте, мы с Рафиком понесём, - предложил Ретвизан. – А то вы и мешки, и рюкзаки тащите. Нечестно как-то получается.
Бойка и Молчок сняли свои рюкзаки. Потом, все четверо подняли свою ношу и двинулись на север, к диггерам.
Сталкеры привычно выстроились в колонну. Впереди Ретвизан, с двумя рюкзаками и автоматом в руках, за ним – Бойка, с мешком за спиной и пистолетом на поясе, после него – Молчок, также с мешком, но без пистолета, и замыкающий – Рафик, с дробовиком и оставшимися рюкзаками. Шли тихо, без разговоров. Каждый думал о своём.
- Рафик, а Рафик! – вдруг заговорил Бойка. – А почему ты себе прозвище не взял? А? Почему имя оставил?
- Моё имя – Стас, - сухо ответил Рафик. Он не стал объяснять, что на самом деле его прозвище – не Рафик, а кое-что другое. Он даже не сказал, что называть его Рафиком – не совсем уж и правильно. Вместо этого он сказал:
- Вон, смотрите, собаки. Кабана грызут.
Все дружно посмотрели туда, куда показал Рафик. Затаив дыхание, сталкеры внимательно следили за мутантами. Собак было немало – целая стая – и они вполне могли загрызть группу слабо экипированных военных. Что уж тут про жёлторотых новичков, которые и в человека-то ещё не стреляли ни разу. Рафик выдохнул. Все моментально забыли про него, его прозвище, имя и прочее. Все смотрели на собак.
Собаки не обращали никакого внимания на сталкеров. Они были заняты пищей. Огромный кабан, видимо, раненый, забрёл к ним «на огонёк» и поплатился за это. Псы единым целым набросились на гостя, и ему ничего не оставалось, кроме как стать едой. Покончили с кабаном быстро. Обглодав оставшиеся кости, собаки разошлись по лесу.
- Фу-ух! – выдохнул Молчок, увидев, что собаки ушли. – Что-то их много собралось, не находите?
- Действительно, многовато будет, - согласился Ретвизан.
***

Спустя полчаса сталкеры вышли к Свалке. Здесь было гораздо опаснее, чем на Кордоне, так как легко можно было нарваться на бандитов. Каждый из четвёрки это понимал.
Ещё на Кордоне сталкеры поменялись ролями. Теперь Молчок и Бойка держали оружие наготове и несли рюкзаки, а Рафик и Ретвизан – мешки. Привыкнув к автомату в руках, Ретвизан то и дело проверял магазин и вскидывал невидимый «Обокан», чуть только неподалёку пробегут плоти или собаки. И каждый раз недовольно вспоминал про то, что автомат лежит в его рюкзаке. В душе Ретвизан был рад этому. Такие привычки весьма хороши в Зоне, где на каждом шагу тебя могут разорвать, съесть, зарезать, застрелить, обескровить или даже обгадить. Вспомнив старый анекдот про сталкера, который нарвался на спешащих по нужде плотей, Ретвизан усмехнулся. Вдруг Бойка, шедший впереди, остановился.
- Слышите? Кто-то говорит рядом, - сказал он.
Рафик достал ПДА. На радаре было чисто.
- Никого, - сказал он. – Можем идти, - с этими словами Рафик поправил лямку рюкзака.
- Стойте! Я точно кого-то слышал! И это были не мутанты! – воскликнул Бойка.
- Но ведь никого нет! Тебе же сказали! – хором прикрикнули на него Ретвизан и Молчок.
- Тише, парни. Давайте КПК выключим. Мало ли вдруг.
- И ты туда же! Ну нет здесь никого, сам же видел!
- Да не ори ты! – Рафик впервые сменил безразличное выражение лица на раздражённо-недовольное. – А если те, кого слышал Бойка, тоже КПК вырубили? Спрашивается, зачем? Чтобы их не нашли. А раз так, то это, скорее всего, бандиты. Так что вырубайте КПК, быстро, - Рафик выключил свой и спрятал в рюкзак. Остальные последовали его примеру.
Разобравшись с ПДА, сталкеры двинулись дальше. Однако спустя пару минут им снова пришлось остановиться. Причём, остановка была весьма необычная. Из-за кучи бетонных плит, мимо которой проходили герои, высунулся бандит и громко проорал:
- Шухер, пацаны! Наши лохи подвалили! Мочи их!
***

Грыжа спал самым бессовестным образом. Он наплевал на всё. Ни вопли Лысого, ни ворчание Баржи, ни карканье ворон, круживших над головами – ничто не могло остановить Грыжу. Это была его маленькая месть Барже за то, что тот его так рано разбудил. Пусть посторожит дорогу, раз ему так хочется. Ещё на базе нудный бандит подменил пачку сигарет своего начальника поневоле. Довольно хорошие для Зоны, а главное, сухие сигареты лежали где-то среди аномалий. Пусть понервничает без дыма, думал Грыжа. Ему полезно.
Но долго поспать Грыжа не успел. Его разбудил крик.
- Шухер, пацаны! Наши лохи подвалили! Мочи их! – вопил Баржа. После чего началась стрельба. Грыже ничего не оставалось, кроме как встать.
***

Началась пальба. Трое бандитов внезапно открыли огонь по сталкерам, и тем пришлось ретироваться в ближайшие кусты.
Зацепив ногой ствол какого-то дерева, Бойка рухнул на землю. Рафик развернулся и схватил его за руку, пытаясь поднять. В тот же миг злополучное дерево было обстреляно. Видимо, бандиты потеряли сталкеров из виду. Однако, не успел Бойка обрадоваться этому факту, как почувствовал острую боль в ноге.
- ААА! Чёрт! – закричал он. И тут же словил леща от Рафика.
- Тише ты! Чё так орать-то? – Рафик оглядел напарника и заметил, что правая нога того в крови.
- Ну вы где там? Твою ж мать! – выругался Молчок, подойдя поближе. – Так, Раф, понесли его! Мешки тут сбросим, пофиг на них, - Рафик сначала не понял, потом сбросил мешок с железками.
- Чёрт, как же больно! – застонал раненый.
Ещё одна очередь срезала кусты справа от сталкеров. Рафик и Молчок схватили Бойку и потащили вверх по небольшому холму, в сторону тоннеля, ведущего на Кордон. Там должны быть свои, а свои должны помочь. Ретвизан спустился с холма и спросил:
- Что с Бойкой?
- Нога. Правая, - коротко ответил Рафик.
- Тихо, давайте его сюда, - Ретвизан указал на небольшой окоп, вырытый неизвестным сталкером. Молчок и Рафик аккуратно опустили раненого в этот окоп.
- Так, я бинтовать буду, вы пока отстреливайтесь, - Ретвизан передал Молчку свой автомат.
- В смысле – отстреливайтесь? По ним стрелять, что ли? – удивлённо спросил Рафик.
- А у тебя есть другой вариант? Нет? Так я и думал, - закончил Ретвизан и достал аптечку.
***

Баржа радостно потирал руки. Всё шло, как он и планировал. Новички толпой ринулись в кусты. Одного он ранил, следовательно, далеко они не пойдут, будут его лечить. А там они с Лысым и Грыжей спокойно подойдут и так же спокойно всех перестреляют.
Лысый заставил Грыжу следовать за Баржей, а сам пошёл в обход. Он понимал, что там, в кустах, Баржа легко мог избавиться ото всех присутствующих. Света мало, двигаться трудно. Зацепишься за куст – тут тебе и конец. Лысый не хотел рисковать своей шкурой. Он знал Баржу, и именно поэтому он уговорил того взять с собой Грыжу. После того, как лохи уйдут в мир иной, Баржа грохнет нудного, который ну стопроцентно застрянет в каких-нибудь кустиках. А Лысый грохнет Баржу. Всё просто, как леденец у ребёнка отобрать.
Лысый тихо обошёл лесок с правой стороны. Откуда-то из центра леска послышалась стрельба. Значит, сталкеры там. Аккуратно обходя кусты и деревья, бандит подошёл поближе и увидел одного из лохов, который бинтовал другого. Ещё двое стояли поодаль и обстреливали напарников Лысого. Лысый стал обходить сталкеров по кругу, приближаясь к ним. Зайдя за спину тому, который бинтовал напарника, бандит вскинул автомат. Вдруг громкий крик «Ретвизан!» послышался неподалёку. Последнее, что увидел бандит – того самого сталкера, который вскинул невесть откуда взявшийся пистолет.
***

Ретвизан завязал бинт на ноге Бойки и вытер пот со лба. Внезапно, Молчок закричал: «Ретвизан!» Тот выхватил пистолет Бойки и развернулся. Раздался выстрел – и лысый бандит упал, сражённый в голову.
- Да! Один есть! – обрадовался он. Потом помог Бойке сесть поудобнее и дал ему пистолет.
- На вот, держи. На всякий случай, - сказал он, положив рядом с напарником пару гранат. Тот молча кивнул.
Ретвизан встал и посмотрел на труп. И тут он понял. «Я убил человека!» подумал он. До этого ни Ретвизан, ни кто-то из его напарников не то что не убивали – даже не стреляли по ним. И тут… Ретвизан взял себя в руки. Это бандит. Бандит, который хотел убить их. Который ранил Бойку. Который до этого не раз убивал других сталкеров. Придя в себя, Ретвизан ещё раз оглядел труп. Теперь его уже не посещали те мысли.
Ретвизан схватил автомат покойного (свой он отдал Молчку) и стал спускаться. Но тут ещё один бандит, довольно толстый, выскочил прямо из-за куста и воскликнул:
- Ну всё, фраер! Ты допрыгался! Лови маслину! – с этими словами бандит выстрелил. Ретвизан отпрыгнул в сторону. Затем раздался ещё один выстрел – и толстый бандит упал, будучи убитым выстрелом из дробовика. Из-за ближайшего дерева вышел Рафик со своим обрезом. Увидев Ретвизана, он кивнул в сторону окопа, как бы спрашивая, что с Бойкой. Ретвизан кивнул. Рафик успокоился, и они двинулись дальше, к Молчку и последнему бандиту.
***

Баржа сидел за деревом и злился. Всё пошло не так, как ему хотелось. Лысый куда-то смылся, потом выстрел – и тишина. Затем Баржа увидел, как упал Грыжа. Тому оторвало руку. Явно не из пистолета стреляли.
- Вашу мать! – выругался бандит. – Чёрт, где там Лысый?
- На том свету! – воскликнул Ретвизан. Баржа вскочил, но на него смотрели два автомата и дробовик. Бандит решил не дёргаться.
- Тише, пацаны! Давайте мирно разойдёмся, чё вы как эти?
- Ага, разбежался. Отпустить тебя – слишком уж мягкосердечно. Лучше пристрелить, - сказал Рафик.
Баржа вытащил пистолет из-за пояса и вскинул. Но выстрелить не успел. Три выстрела пробили броню бандита, и он упал. И больше не поднимался.
***

Спустя полчаса сталкеры сидели на Барахолке и рассказывали Дикому Напру, предводителю диггеров, о своём приключении.
- Ну вы и даёте! – воскликнул он после завершения рассказа. – Я тут ПДА посмотрел, которые вы с трупов взяли. Это же Баржа и Лысый! Они на тот свет многих наших отправили. Давно, правда. Мы их всё найти не могли. А тут… Блин, не знаю, что и сказать! – Напр достал свой ПДА и что-то кому-то написал.
- Что там? – спросили хором сталкеры.
- Да так, скинул вам координаты тайника одного. Я его прятал на чёрный день. Но ради такого не жалко! Там «Душа», «Ломоть мяса», «Пузырь» и ещё всякого добра полно. Да, вот вам ещё, деньги за работу.
- По десять тысяч? Каждому? – обрадовался Молчок.
- Да, заслужили. Ладно, идите, отдыхайте, - Напр спрятал ПДА в карман.
- А всё-таки хорошо, что мы взяли их КПК, - заговорил Рафик. Остальные кивнули в ответ.
Сталкеры радовались. Теперь их никто не будет называть новичками. Теперь они могут за себя постоять. Теперь… теперь они действительно сталкеры.

Стремление к побегу от смерти иногда подобно смерти.
Огюст был не совсем новым посетителем запретной территории, называемой в просторечии Зоной. Не замечаемый в особых пьянках, не уличенный в курении сигарет хоть открыто, хоть за кустиком подле бункера одного увековеченного в шутках, легендах и частушках — иногда и не особо цензурного характера — торговца всяким рудиментарным хламом, он, тем не менее, был в некотором смысле с точки зрения сталкеров, обитающих на просторах небольшой деревеньки подле самой разделительной колючей полосы, отделяющей Зону от внешнего мира, очень даже странен — такое мнение составили о нем ребята за месяц его пребывания здесь. Мечтательный и с хорошим воображением, он, ревностно следящий за личной опрятностью и чистотой всего, что принадлежало ему — доходило даже до того, что он запрещал кому-либо вытираться его полотенцем, есть из его тарелки и пить из его кружки, трогать что-либо из его вещей, не помыв перед этим рук, а если это правило и не выполнялось, то тогда он долго и методично с ненавистью в ритмичных движениях руки стирал следы чьих-то грязных рук с искомой вещи, при этом с такой же ненавистью в глазах, залившей ржавым пурпуром белки глазных яблок, посматривая на осквернителя его скромных богатств и нарушителя негласных правил; сам же он тоже любил частенько истратить литр-другой драгоценной воды, пытаясь смыть с себя невидимую грязь, в которую он ступил руками, притронувшись ненароком к какой-либо не особо чистой вещи — он так же самодурственно следил за тем, чтобы все вещи оставались на своем месте и их никто не взял без спросу, и если же случалось какой-либо безделушке закатиться под ржавую кровать, дававшую еще при советских временах присягу и клятву каждого , кто на ней устроится удобно, угостить мирным и крепкого сном, а потому блюдущую её и по сей день верно и безукоризненно, то частенько сразу шума… не поднималось. Огюст, несмотря на некоторые свои странности, был тем не менее парнем разумным так же в некоторой мере, и явственно понимал, что закатывать истерику по поводу пропавшего предмета сразу никогда не стоит, хотя и довлеющая над его разумностью паранойя давила сверху широкой массой ненависти – а ну как просто завалялся или в кармане, или в тайнике в стене за сколотым кирпичиком, или под той же самой кроватью? Портить и без того напряженные отношения со сталкерами парню не особо хотелось, и потому он молча рыскал в своих владениях, пытаясь отыскать злосчастную пропажу и одновременно борясь с нарастающей злостью на самого себя от самообмана. В конце концов исходов бывало два — он либо находил пропавшую вещь и успокаивался ненадолго, либо вещи не находил, и по тому поводу поднимал дикий гвалт по всей деревеньке, который заканчивался, впрочем, тем же самым – он находил утерянные вещи в своих же владениях и снова успокаивался, хотя при этом и не забывал думать о том, что все его хотят ограбить, обмануть или коим-то образом убить — поэтому он еще никогда не ел из чужой миски не свою еду и не пил воды, потому как боялся, что его хотят отравить. Огюст был параноиком от пустоты, функцией от нуля, дающей при этом огромный результат: он никогда не ложился спать, не проверив несколько раз, закрыт ли сундук, всё ли там на месте, закрыта ли дверь, на удобном месте ли примостился пистолет, заряжен ли он — в любой последовательности, главное, что все это проверяется по нескольку раз и сам парень прекрасно понимает, что всё в порядке, но почему-то он не может доверять сам себе, хотя и уже в мыслях кричит остаткам своего разума о полной готовности к отходу в царство Морфея на краткосрочный отдых; мечтательный и пессимистичный, Огюст был зачастую жертвой собственного воображения, которое, услышав где-то страшный рассказ о кровавых пытках сталкеров бандитами или фанатиками из неизведанных глубин Зоны или о нападениях мутантов на неподготовленных новичков с последующим разрывом на бездушную и безжизненную плоть, сразу переносит все действо на своего обладателя, награждая его бессонницей и долгими думами о том, как он будет мучительно погибать от рук бесчеловечных мутантов или людей, близких по своей душевной композиции к нелюдям. Он частенько долго метался во сне, блуждал по комнатушке, отведенной ему в одном из ветхих домиков на краю малого сталкерского поселения у одного из военных блокпостов, впитывал в себя вечно сухой губкой сырую колодезную воду и дрожал, раздражаясь на себя от неспособности сдержать град липкого и вонючего пота, выступающего по всему его осиновому телу, и сухие слёзы, иногда проступающие через его стеклянные и бесчувственные глаза. Но он позволял себе такое, лишь будучи наедине сам с собою, а на людях вел себя вполне подобающе, лишь иногда позволяя себе брезговать или ругаться на пропажи — поэтому Огюст заслужил еще репутацию сталкера надежного и верного, которого всегда можно было уговорить с чем-нибудь помочь, потому как он не особо был тверд в делах отказа, что иногда им самим трактовалось как что-то несовместимое и взаимоисключающее, но лишь стоило этой мысли пробиться наружу, как урчание желудка громким градоначальническим рыком разгоняло все сомнения: кушать ему тоже хотелось, и довольно частенько, а без денег о какой еде можно помышлять? Разумеется, о всякой, но лишь помышлять и даже не представлять её обволакиваемую желудком и перевариваемую лишь с ощущением первобытного и неделимого на составные части счастья.
Утром к нему, умывающемуся у примитивного сельского умывальника, подошел один щуплый паренек, одетый явно по-граждански и не готовый к неожиданным перипетиям Зоны, способной буквально на всё. Парень явно не спешил начать разговор, ибо дал время умыться и привести себя в порядок в полной мере, после чего спросил прямо и в лоб:
— Вы Огюст?
— Именно так, а чего вы хотели? — с недоумением и тактичностью спросил мученик паранойи, отрывая уже мокрое полотенце от лица.
— Вы, говорят, парень надежный, на вас можно положиться в одном задании, — немного замялся новичок, — Меня Харитоном звать, а вот там за дверью стоит мой брат Пашка. Нам бы хотелось попасть на так называемую Свалку, там, по непроверенной информации, находится могила моего хорошего друга.
— Я может и надежный человек, но не такой хороший, как многие в этом селении, — пробасил Огюст, одеваясь, — Да и на Свалку никогда не выходил. С чего бы вам ко мне обратиться?
— Вы – наша последняя надежда во всем этом, простите за это слово, лагере, потому как все остальные либо заняты, либо отказываются нас туда проводить. «Попроси Огюста, — говорят, — Он-то тебе не откажет!». Оружием мы владеть умеем, чай, в армии отслужили, да только мы не особо хорошо смекаем во всех хитросплетениях этой сталкерской жизни, а потому и обращаемся к вашей помощи.
— К чему такая спешка?
— Нам нельзя надолго тут задерживаться — я и Пашка должны лишь узнать, действительно ли отжил свое время на земле Алевтин, друг наш якобы покойный, и вернуться обратно, за забор, — потенциальный клиент Огюста уже оголил карманный компьютер и щелкнул малым тумблером, отображая на некогда черном экране малого планшета карту запретной территории с двумя синими метками к востоку от первого кургана по направлению с юга на север, — Предположительно здесь его могила.
— Не так уж далече от северного поста, я так скажу, а значит, есть шанс без особых препятствий… Боже, каких только еще ребят не видал, а таких как вы – впервые вижу. Нет такого человека, который бы вошел сюда и просто так отсюда вышел, нет и не было, вы обязательно здесь задержитесь на некоторое время… Правда, какое – еще неизвестно. Итак, господа, сколько вы платите за мою услугу?
— Двадцать тысяч, — ответил Харитон, не моргнув глазом, хотя и было видно, что тот несколько подрагивал, боясь получить отказ.
— До Свалки энтой-то? Пустячно да легко! По рукам, ребята. Устраивайтесь в лагере, мы выходим вечером, — Огюст приветственно потянулся и побрел к костру за свежими и теплыми новостями-хлебами, приготовленными путем долгого томления и центрифугирования меж сталкеров долгое время в горячей среде костра или какого-либо еще обогревательного прибора. Утренняя погода благоволила пекарне свежих новостей: смирная, ясная, теплая, как будто отполированная и отлаженная к проезду по узкой голубой полосе — единственной видимой части сизого холста, выливающегося у границы деревеньки в большое море с штормами пушистых облаков и водоворотом еще яичного солнца — небесной реки какой-то важной персоны, не терпящей морской болезни и морских вихрей; легкие ветра тихо перебирали верхотуры деревьев, распустивших черепах зеленых листовидных щитов, и щекотали копья низинных трав невидимым благословляющим мечом бриза. Мнилось Огюсту, что не бывает такой погоды здесь, на запретной территории, куда не велено было ходить людям и хорошему моциону климата. Сталкер шел, безжалостно приминая нечастую, налитую жизнью траву, едва не выдавливая из неё весь кислый сок; у костра весело потрескивал игривый огонь и обменивалась новостями небольшая компания знакомых парню ребят: Тец, бывший вояка, Арвир, вполне себе еще новичок подобно Огюсту, Климент, самый старший и опытный из всей братии — эти трое что-то обсуждали весьма себе невесело, не в такт разыгравшемуся костру.
— Добрый день, ребята, — налетел на тепло походного огня парень, — Что обсуждаем с такими лицами? Неужто чью-то смерть?
— Гришку Коробейника помнишь, менялу-торгаша? — ответил Тец, подняв тяжелый свой от хмеля взгляд на Огюста, — Его вчера на то-о-о-ом блокпосте, — собеседник махнул рукой в сторону Свалки, — Так его вчера бандиты того… Наизнанку вывернули. Во всех смыслах.
— Это как? — с недоумением в голосе и страхом в глазах спросил парень, — Это… как?!
— Да ничего особенного, видимо, гопнули около блокпоста, а потом кинули в воронку.
— А почему вы думаете, что это были бандиты?
— Недавно, — встрял в разговор Климент, — пошли упорные слухи от сталкерят о том, что в районе Свалки начали промышлять какие-то садисты. Похищали и пытали сталкеров, грабили их на дорогах и убивали изощренно с использованием особенностей Зоны, натравливали на них мутантов… Ой, Огюст, что с ними только не делали! Одно логово их нашли — везде новогодними гирляндами кишки развешены, из костей сделали елочку и развесили на ней некоторые человеческие органы и кровью, видать, через трафареты, набрызгивали нецензурные надписи хвалебного характера. В общем, смрад и угар, такая злоба у местных пошла, что прочесывали всю окрестную местность, даже находили смельчаков в захоронения техники лазить — но ничего не нашли — делали засаду в том самом логове ихнем и тоже никакого результата это не дало. А недавно на Свалке отряд Долга пропал. С концами, разумеется, все уж думают, что они того, в верхнюю тундру направились других оленей убивать. Что будет дальше – я даже не знаю, но всем теперь надо быть настороже… Эй, Огюст, куда ты!?
Впрочем, последних реплик парень уже не слышал, так как бежал сломя голову обратно, в свою комнату, неприметную и неприступную нору, которую можно было закрыть на все замки и в которой возможно было уединиться один на один со своими мыслями, тревожными и вгоняющими в пот.
— Что же мне теперь делать, Господи?! — думал Огюст, укладывая себе на лоб еще не высохшее от утреннего умывания махровое полотенце, моментально угнетавшее своей прохладой липкий горячий пот, — Как же… я туда теперь пойду? И ведь не откажешь же, иначе репутации моей каюк, а это… единственный источник моего питания. Господи, что делать-то, Господи?!
Воображение парня уже вырисовывало темные и злачные картины пыток его, Огюста, где-то в темных пещерах, где обустроила свое логово эта самая банда садистов. Различные пыточные инструменты, сделанные из подручных материалов, зачастую железные; небогатое устройство с несколькими самодельными креслами и столами, люди во врачебной форме и при масках, скрывающих их лица – только глаза видел Огюст, только в них он мог устремить полный ненависти взгляд и только зрение он мог проклясть недвижимыми губами – он сам на своей тонкой и дрожащей подобно осине на легком ветру шкуре ощущал, как вонзаются в него шершавые занозы грубо исполненного стола, как разделяют его плоть на несколько частей ржавые и тупые скальпели, с небывалой свирепостью каменной пилы впивающиеся в свежее и еще живое мясо, а старые кандалы буквально стирают кожу с запястий и заражают бессильной покорностью. Крики, в надрывной природе которых не осталось ничего человеческого, раздирали Огюста не хуже хирургических ножей, оглушая его самого и заполняя все мысли своей хриплой скрипучестью. Он мог шевелиться в плоскости стола, но понимал, что это лишь провоцирует его на новый крик боли, он чувствовал, как где-то расходятся мосты и куски плоти, между которыми осталась лишь глубокая, сочащаяся скорым пахучим гноем борозда, где-то сходились вместе, вибрируя при столкновении, а где-то расходились, лишь углубляя живые разломы алого мяса; помимо этого парню казалось, что он лежит на дикобразе, который лишь глубже вонзает в него свои иголки при каждом его движении… Сталкер представлял себе все, что мог, все, что он когда-то узнал из холодящих душу трактатов священной Инквизиции, из анонимных рассказов в интернете, из всяких книжек и журналов: оскопление ли, скармливание мутантам, пытки на дыбе или прочих специфических инструментах – всего он боялся. Огюст боялся, что ему обрежут сухожилия и заставят ходить, что его заставят слушать оглушающую музыку днями и ночами, что его подвесят на крюках за ребра или за содранную со спины не до конца кожу, что его заставят есть собственную плоть или будут долго и мучительно душить при помощи противогаза, что с него будут сдирать кожу, прыская на неё перцовыми баллончиками… Но больше всего он боялся двух вещей в данной ситуации: что его свежие раны замажут землей или дерьмом и оставят его умирать от гангрены и гноящихся ран, что в конце концов он перестанет видеть, так как гнойный нарыв затмит его глаза… или что его ограбят и пустят в расход вместе со сталкерами, которых он согласился провести на Свалку. Разумеется, делать было нечего, ведь он уже вызвался идти вместе с ними. А это двадцать тысяч, весьма значительная сумма для такого аскета, как он, на такие деньги ведь можно жить долгое время и не тужить, думая, где-бы подобрать услуги на пару колбасных палок и батон хлеба… И пачку хорошего душистого мыла.
Это просто надо было пережить, прочувствовать и проявить к этому ненависть – тогда Огюст стал бы неуправляем и мог сокрушить эту банду голыми руками, как ему казалось. Но пока до ненависти не дошло, и он представлял себе скорую встречу с этой напастью на ночной дороге где-нибудь на середине перехода от деревеньки до курганов погибшей техники.
Как бы всё это происходило? Это и выматывало парня – представлять все варианты развития событий было очень тяжело, он будто переносился в сотни параллельных вселенных разом и наблюдал за самыми неожиданными исходами этой фатальной встречи. Можно было ожидать всего: например, того, что компании просто перегородят дорогу люди в черном, довольствующиеся численным и качественным превосходством, ровно как какая-нибудь замшелая гопота в каком-либо из городов, вежливо попросят все оружие и весь хабар – включая одежду! – пожертвовать на доброе дело, а после… Что могло быть после? Они точно бы не отпустили ребят просто так – разумеется, кого-то они заберут для пыточной забавы, кого-то убьют на месте и скинут в ближайшую канаву – так сказать, пожертвование мутантам – а кого-то заставят для собственной забавы что-то вытворять и после пришьют где-нибудь в аномалии, загнав его ружейным огнем в безвыходное состояние. Могут и представиться для порядка как-нибудь именито или прикрыться другими группировками, могут просто тем же ружейным огнем загнать куда-то в угол и там взять всех троих измором на какие-нибудь умудренные опыты, могут прикинуться честными людьми и попросить с чем-нибудь помочь, на чем компания Огюста и сопровождаемых точно проколется и попадет в плен… В одной из вселенных он и заставил себя задержаться, чтобы точно это представить.
Лидер компании шел впереди, покачивая подвижным маяком-головой во все стороны, освещая слабеньким налобным фонариком окружающее пространство. Харитон и Пашка, следовавшие за ним, вторили ему и так же освещали темные уголки дороги со своих флангов, отгоняя липнущую на одежду, тело и лицо тьму от себя. Именно этот небольшой оазис для заблудшего одинокого сталкера, наткнувшегося на освещенное и кипящее живой энергией местечко, кочевал строго прямо на север, никого себе не трогая. На полпути от железной дороги и сопутствующей ей насыпи к переходу Огюст приказал всем выключить фонари и идти в потемках — ему казалось, что это хоть как-то поможет им миновать опасность. Но воображение парня учло всё — и хорошую оснащенность бандитов приборами ночного видения и наблюдения тоже. Ребята не отвертелись, и к дороге из кустов потихоньку пробирались бандиты, которые, дабы хоть как-то привлечь внимание сталкеров, дали очередь в воздух и приказали стоять на месте. Ребята негласно, не совещаясь, решили не давать греху гульбы и застыли на месте, включив фонари.
— Доброй ночи, сталкеры! — пробасил глава «заставы», — Мы из «Долга», ищем тут одного человека, который очень сильно нам насолил… Агрезом его звать, вы его не видели, не слыхали ли о нем?
— Нет, — только и ответил Огюст.
— Так, раздевайтесь. Оружие сдать! Личный досмотр!
— Какой-такой нахрен личный досмотр, ребята? Я – Огюст, это Харитон и Пашка, Агрезов мы никаких не знаем и никогда о них не слыхали, мы просто хотим пойти на…
Главарь кивнул кому-то слева, и после этого коротка очередь скосила одного из ребят на землю.
— Я сказал – раздевайтесь. Оружие сдать, рюкзаки отдать нам!
— Ну и дела, — переглянулись Огюст и оставшийся в живых сопровождаемый новичок, — Что будем делать?
— Придется подчиниться, ничего не поделаешь, — пожал руками напарник сталкера, — Иначе и нас убьют. А так, может отпустят?..
Разумеется, этому не бывать… Снова перед глазами поплыли медленные картины тяжелых пыток и мучений, снова поплыли куда-то вдаль. В той вселенной оставшегося в живых Огюста загнали в поле жарок, где того одной из высокотемпературных струй преобразило до неузнаваемости – скрюченное тело с иссохшей и испарившейся кожей, с лопнувшими мышцами и единственной приметой, позволяющей узнать всю тяжесть этой гибели – ужасной гримасой открытого и скривившегося рта и пустых глазниц. Измучившийся парень уже не находил себе места, как что-то прилило у него из низа живота, что-то кипящее и горящее праведным огнем. Он вздохнул с облегчением – нашел-таки в себе силы дать волю ненависти. Огюст быстро собрал все необходимое, замкнул портфель хитрой системой защиты и едва не выбил дверь, выходя из комнаты. С быстротой он нашел своих клиентов и расспросил их о готовности к скорому походу. Те были готовы и ждали лишь его, и тот подтвердил свою полную готовность. Уже вечерело, и низкие свинцовые тучи одеялом укрывали небо, предвещая скорую грозу. Весь путь от деревеньки до перехода был пройден в молчании и какой-то покорности, готовности к чему-то страшному и опасному…
За окном едва брезжил рассвет, гонимый прочь огромными курганами радиоактивного железа и кучевыми облаками, но уже светало и потихоньку оседала на редкой рыжей траве роса, которая с приходом солнца начнет гореть ржавым железом. В небольшом лагере «Долга» кипела утренняя толкотня, все что-то старались узнать и изведать, все хотели знать правду, которую пока что понимал только один из сержантов, Монастырский. Он, войдя в небольшую палатку командира отряда, рапортовал тому:
— Вчера вечером нашим патрульным отрядом у Свалки была остановлена компания из трех человек, нашим дозорным они показались подозрительно похожими на тех самых бандитов, которых мы преследуем. После приказа сдать оружие и вещи для личного осмотра глава этой группы, опознанный местными сталкерами как Огюст, подошел к Петровскому с закрытым рюкзаком, сказав при этом что-то вроде «Я так и знал, что все обернется подобным образом». Петровский был очень зол – потому как предполагал, что ребята те самые – и требовал от сталкера открыть рюкзак и каждую вещь ему в лицо тыкать и показывать. Открыв портфель, сталкер, возможно, привел в действие самодельный механизм, состоящий из бечевки и трех гранат-лимонок, с криком «Знаю я вас, бандитов, честными людьми прикрываетесь!» он подорвал себя вместе с тремя нашими ребятами и обоими сталкерами, шедшими с ним. Они были опознаны как новички, Харитон и Пашка. ПДА одного из них был поврежден, другой, благо что уцелел, изучается нашим аналитиком…
А тем временем в деревеньке та самая троица, любимая Богом и Зоной, собравшись у костра, не чокаясь, распивала пиво:
— Помянем дурака, помянем параноика! Хорошо себя обезопасил, да только не себя одного, а аж семерых...

Шёл дождь. Я, как истинный автор рассказов по сталкерской вселенной, просто обязан поддерживать монолитную хмурость Зоны, а потому дождь сопровождался низким брезентовым потолком свинцовых туч, через который не могло пробиться солнце. Если бы я начал свой рассказ с того, что в Зоне было светло, то это приняли бы за начало весёлой басни про хитрых новичков и глупых бандитов. Или наоборот. Но у нас здесь совсем другое кино.
Шёл дождь – самый обыкновенный дождь во всей Зоне. Даже старый сталкер Волк, сидя под грязным брезентом, удивлённо цокал языком, припоминая такой обычный во всех отношениях дождь. Он был умеренно быстрый – капли часто ударялись о землю, но шлепки не сливались в единую звуковую волну – и умеренно скошенный, из-за чего бил в окна, но припрятанный под навесом костёр не заливал. Капельки воды были не холодными и не тёплыми, больше напоминая воду из застоявшегося пруда, и даже не слишком большими, но и не слишком маленькими. Словом, это был тот самый дождь, под который самому обыкновенному поэту приходит самое обыкновенное вдохновение.
И пока этот самый обыкновенный дождь шёл, одна самая обыкновенная группа сталкеров, ещё не опытных ходоков, но уже сходивших пару раз за Кордон, пусть и недалеко, и в составе крепких групп, и в роли оруженосцев – эта деталь не столь важна. Важно лишь то, что они уже знали обо всех коварствах Зоны и её обитателей, и были готовы показать кулак всем невзгодам, взирая на них с высоты непомерного жизненного опыта. И именно в этот момент – да, не на секунду раньше, а вот прямо в этот миг – у сталкеров завязался оживлённый разговор. Прошу простить автора за его неуважение к этим замечательным людям и за то, что он совершенно и абсолютно запамятовал их вам представить. Вот это – Кочерга, самый опытный в этой группе. Он сидит справа у костра, облокотившись на автомат. Приглядитесь в его лицо и увидите тяжёлую думу на его мудром, но ещё непокрытом сеткой морщин молодом лице. Не будем ему мешать – он обдумывает план, как обойти блокпост бандитов на Северном Блокпосте, простите за тавтологию. Лучше поговорим про его друга – Женю Косого. Вот это настоящий охотник. Пусть он в Зоне поменьше, чем Кочерга, но стреляет он метко, и даже смог положить кабана пулей в печень, или почки, он не особо целился. По нему видно, что леса для него – дом родной. Внешность обязывает: куцая нестриженная бородёнка и густые заросли волос. За это Петя Кабан – тот молодой и толстый хохмач с вечной улыбкой на лице, сидящий справа, а не убиенный хищник – всегда называл его хипстером, но, получив пару затрещин, стал называть просто идиотом. Ну, и как же без зелёного новичка, Гришки Зелёного. Да, этой кличкой его наградили его боевые товарищи – Гриша в Зоне всего неделю, но с компанией ему повезло.
Ладно, давайте закруглимся с перечислением действующих лиц и перейдём к теме разговора. Хотя минуточку. Ваш покорный слуга забыл рассказать вам про этих трёх молодых человек бандитской внешности, стоящих на пороге. Для нашей безопасности предложу отойти за стенку. Отошли? Тогда поясняю – эти товарищи самый настоящие разбойники и сейчас они собираются ограбить нашу бодрую группу. Но я уверен, что герои моего рассказа смогут дать отпор… или нет…
Несколько выстрелов разорвали тишину. Бандиты буднично осмотрели рюкзаки и карманы, но не нашли ничего интересного и, для проформы пару раз пнув остывающие тела, огорчённые ушли восвояси.
Ещё одна сюжетная линия прервалась, даже не начавшись.

"Глубокий рейд"
Мы шли с глубокого рейда "Альфа" всю шло как обычно мы подходили домой (оставалось 15-30 мин ходьбы) и вдруг мы вспомнили что возле дома у нас всякая чертовщина творится.
-Что-то не так.Сказал Генерал Гул.
Ответив генералу сказал Реймисон.
-Мы же когда уходили ставили растяжку а теперь её нет!Мы подошли к Запорожцу и увидели Контролёра со вскрытым черепом.И тут прозвучал взрыв на другой стороне
-Рассредоточится!Крикнул Генерал Гул.
И тут повалили из бойцы из группировки "Долг". Мы отбивались как могли но их было 21 боец а нас было всего 14 бойцов.Мы не могли их перебить и потому мы и сдались.Нас они допрашивали на месте.
-Какая цель была глубокого рейда?Сказал Старший Лейтенант Перантский.
Но мы как доблестные бойцы "Свободы" не говорили.Так как мы знали что за нами идут Военные и мы тянули время.А цель рейда была такова открыть проход в Припять.После того как Военные подошли они разработали план по захвату отряда.Всё получилось они обошли вокруг отряда и начали штурм по захвату отряда.
Бой длился целый час.
После того как военные разбили "Долг","Свободе" пришлось заплатить за спасение.
Прошло 5 лет после этого события.Свобода начала жить по новому!А Долг всё борется с зоной и пока не какого толка!Сталкер все больше становятся и уходят в Припять!А Военные стали меньше лесть к Сталкерам!
Как прекрасна жизнь Сталкера убивая зону.Сталкер пишет на истории честь,уважение,доблесть,добро.
Убей Сталкер зону.
И умри с уважением!

Очень милая и добря поучительная история, что-то вроде "Знакомимся с Зоной играя" - всё на атмосфере единой ноты, выдержано композиционно. Небольшие шероховатости по поводу связки рваного временем текста в единый шмат, но в целом - не придраться. Очень грамотно, прочитать приятно.
Посоветую не ставить умопомрачительные монологи для персонажей перед их выстрелом "Ну всё, мля,(тебя убили) допрыгался фраер(тебя убили уже дважды), лови маслину(поздравляем, вы договорили красивую антуражную фразу, но вас уже в третий раз успели бы пристрелить); кроме того - не юзать везде по обращение к бандитам имя бандиты - а то выглядит, реально, как некая сага из 90ых.

Ну, с таким слогом, вы либо гений, либо на пути к профессиональному творчеству (но гением не станете, ибо они безумны). Долго меня корили за сложные конструкции в предложениях, я, вроде, смог сбавить оборотов на этом направлении, но даже в года своего расцвета, пожалуй, не достигал таких сложных предложений, которые буквально невозможно читать.
Во всех остальных планах - замечательный рассказ, интересно и неординарно, все плюсы. Посоветую лишь разделять как-то части рассказа по логике - чтобы видно было, где герой ушёл в мысли, где из них вышел. Где идёт один временной отрезок, где уже спустя некоторое время. Чисто технические недотыковки, в остальном -

Выглядит рядом с рассказом №1 очень забавно, прямо как пародия на те клише жизнерадостного поросёнка Петра в Зоне. Забавно, но ничего выдающегося. Посоветую разобраться в не и ни, поразнообразить свой набор знаков препинания и пока что не браться за сложные предложения. Если автор второго рассказа орудует ими весьма ловко, то у вас, даже при конструкции предложения раза в четыре меньше, теряется суть - И пока этот самый обыкновенный дождь шёл, одна самая обыкновенная группа сталкеров, ещё не опытных ходоков, но уже сходивших пару раз за Кордон, пусть и недалеко, и в составе крепких групп, и в роли оруженосцев – эта деталь не столь важна. Подразумевалось, как понимаю, что эта группа сталкеров будет что-то делать в конце предложения, но за всеми сложноподчинённостями автор об этом позабыл.

Да его же Вано из "Свободы" написал, который на Янове тусит в ЗП!

1 место - рассказ номер 2
2 место - рассказ номер 1
3 место - рассказ номер 3
4 место - Вано