Реанимационная

Cержант Овечкин смотрел через бинокль на территорию фермы, на территорию атп и в конец кордона. Всё было тихо и спокойно. Ни птиц, ни зверей, ни лая слепых псов. Только в Зоне не к добру такое затишье. Пару минут тишины и на блокпост под железнодорожной насыпью набежала волна плотей. Просто всё очень быстро произошло. Никто бы не успел среагировать. Мутанты за секунду уже добрались до военных. Минуту назад Овечкин внимательно осматривал почти всю территорию кордона, не было ни одной живой души, а сейчас... На блокпосте было ровно пять человек: майор Кузнецов, ефрейтор Нулевайко, Сержант Овечкин, рядовой Петренко и лейтенант Кардан. Застрекотали несколько автоматов. Сержант не успел среагировать. Плоти уже сбили его с ног и загрызли за пару секунд. Майор Кузнецов открыл огонь из пистолета форт-12. Выстрелы только добавили жару мутантам. Майор едва успел забраться на одну из металлических труб, что пылились уже давно на этом блокпосте. Теперь он был в безопасности. А точнее, так ему тогда казалось... Но это недолго продолжалось. Кардану, самому опытному из отряда, приходилось не отстреливаться от тварей, а защищать отряд. Ему пришлось бежать на помощь к ефрейтору, который был ранен и истекал кровью. Рядовой Петренко проходил срочную службу в Зоне, он в первые за всю жизнь увидел плоть, от одной такой ему чуть не стало плохо, а стрелял он почти не целясь, пули тратил с бешеной скоростью, подготовки к суровым условиям Зоны никакой и помощи от него почти не было. Ефрейтор лежал на снегу и корчился от боли. Лейтенант открыл армейскую аптечку и перебинтовал ногу ефрейтору. Военные с большим трудом смогли отбиться от нечисти, однако один из них был убит и ещё один ранен, а патронов оставалось очень мало. Отдых был небольшой. Не прошла и минута, как со стороны элеватора выползли снорки... Первый жертвой мутантов стал майор Кузнецов. Он открыл огонь из пистолета форт-12 по ближайшему снорку, тот прыгнул на него и в течении пару секунд разорвал на части майора. Кардан сумел отпрыгнуть от снорка, патронов было очень мало, лейтенанту приходилось прицельно стрелять короткими очередями по пять патронов. У Петренко закончились аптечки и бинты, патроны... Так погиб рядовой. Лейтенант и ефрейтор смогли отбиться от снорков благодаря дробовика чейзер-13. И третья волна - финальная. Со стороны атп выбежало несколько стай слепых собак, пару псевдособак и тушканы. Броня была уже вся потрёпанна, аптечек не оставалось, бинтов тоже, патронов на дробовике было всего тридцать штук, а на АК сорок. Помощи ждать не от кого. Лейтенант и ефрейтор забрались на металлическую трубу и приготовились к обороне. Военные пытались по рации вызвать подмогу, но ответа не было. Лейтенант и ефрейтор подпустили ближе мутантов и открыли огонь. Первые собаки были убиты. Кардан перезарядил дробовик, взял цель крупнее и продолжил стрелять. Самыми близкими целями были псевдособаки. Одна из них уже в полёте раскрыла пасть, чтобы укусить одного из военных, как вдруг в неё влетела дробь...
- Последняя обойма! - сказал ефрейтор.
- Экономь патроны! - ответил лейтенант.
Лейтенант целился в собак и продолжал стрелять. Мутантов было всё больше и больше, слепые собаки и псевдособаки бежали со стороны атп. Одной собаке удалось укусить ногу ефрейтора. Нулевайко стиснул зубы от боли. Его уже ранили второй раз. Рану остановить было нечем. На дробовике оставалось десять патрон. Лейтенант взял на прицел одну из собак, раздался выстрел.... Минус один мутант. Ефрейтор перезарядил автомат, который заклинил и выпустил пять пуль в ближайшего пса. Собаки не могли достать военных, они были на небольшой высоте, ну разве что только с прыжка, благодаря которого одной собаке удалось прокусить ногу ефрейтору. Кардана в течении несколько минут стянули собаки вниз и загрызли. Ефрейтор остался один... Патрон оставалось в обойме всего пять. Рации не было, Нулевайко истекал кровью, спастись было невозможно. Ефрейтора сожрали собаки как и всех остальных военных. Мутанты пировали несколько дней.

Сержант стоял на обломке бетонной плиты и осматривал в бинокль окрестности поста. На его лице читалось удивление - конечно, ведь вокруг блок-поста обычно много живности, а сейчас как по заказу никого. Даже ворон не видать. Он перевел взгляд со старого сада на АТП - там тоже было тихо, но сержант был уверен, что в полуразрушенных зданиях незаметно расположились на привал сталкеры либо бандиты. Хотя для самого сержанта разницы между этими понятиями не существовало, ведь сталкерство есть преступление.
-Сержант! Есть что-нибудь?
-Никак нет, товарищ майор! Ни души, только кажется опять на АТП стреляют!
-Да и хрен на них, главное, чтоб сюда не полезли!
У сержанта во вчерашней перестрелке с бандитами была повреждена рация, по этому приходилось говорить громко, а то и кричать, дабы докричаться до сержанта, который остался без прибора связи. Поначалу как связного использовали молодого срочника рядового Петренко, но когда тот едва не сломал ногу, прыгая как сайгак между плит, было решено все-таки кричать - все равно край Зоны.
Внезапно из куста выскочила плоть. Сержант Овечкин стоял спиной к кусту и даже не понял что его убило. Голова его, срезанная мощной клешней, покатилась по траве. Тело подхватили еще две плоти, выпрыгнувшие из кустов, и понесли дальше. Из-за поваленного дерева выскочили еще две зверюки. Все хором они ринулись на блок-пост.
Грохнули очереди из нескольких автоматов, сухо стрелял пистолет майора. Майор Кузнецов стоял на ржавой трубе, примерно в метре от земли, стрелял прицельно. Одна из тварей споткнулась, ушла уродливой мордой в землю, кувыркнулась через себя и больше не вставала. Еще две навернулись не добежав метра до трубы, на которой стоял майор. Стрельба не прекращалась, бойцы меняли опустевшие магазины по очереди, но плоти - твари живучие, дохнуть не хотели.
Одна тварь случайно, с визгом нырнула в провал в асфальте, из дыры что-то чавкнуло, хрустнуло. Последняя плоть прыгнула на майора, но, не долетев метра, рухнула вниз, срезанная очередями лейтенанта Кардана и ефрейтора Нулевайко.
-Мужики, что то было? - очнулся рядовой. Во время нападения он самоотверженно отбивался от плотей, но, как только все прекратилось, он уставился в одну из них не моргая.
-Обычное нападение стаи плотей. Правда обычно они где-то на свалке тусуются, но что-то их привлекло сюда. - лейтенант стоял в позе армейского политрука - ноги шире плеч, руки за спиной, голова гордо поднята, глаза сверлят незнайку-рядового. - А вот где сержант?
Стражи блок-поста осмотрелись. Невдалеке рядовой заметил лежащее растерзанное обезглавленное тело сержанта.
В этот момент со стороны АТП донесся мат, выстрелы и крики. Спустя минуту оттуда повалила волна снорков. Кардан вскинул автомат:
-Твою мать, откуда они берутся???
Три автомата и пистолет ударили разом. Всего три снорка стали резво скакать вокруг вояк, мешая тем целиться.

Меня зовут, а точнее звали Игорь, Игорь Радионуклид. Прозвали так от недавних пор… Раньше был Игорьком Добровым. Радионуклидом окрестили от того, что от меня фонит за километр. Ни лекарства, ни ученые не могут дать этому объяснения. Вляпался я куда-то.. да и все, а ведь всегда осторожен был черт побери… всегда…
Живу я с этой хворью уже месяц, и вроде чувствую себя – нормально, но ведь это совсем ненормально, когда от тебя дозиметр сума сходит! С тех пор как это случилось, никто рядом со мной находиться не может. Радиации нахватается до такой степени, что кровь из ушей ручьем льется, а я себя и дальше, нормально чувствую.
Надоела мне такая жизнь уже за первую неделю. Все грозятся пристрелить, если подойду. В Бары не пускают, с торговцами не пообщаться… Научники шарахаются, без спец костюмов и вовсе речи об осмотре не может быть. У них и так одному что-то хреново после моего визита стало…
Короче жизнь пошла вверх дном, все друзья отвернулись, из Зоны не уйдешь, народ погублю… и я решил для себя, пойти к Монолиту по радиационным полям к окраинам Припяти. А что, раз радиация в крови, что случиться, если как Бог по воде пойду по радиационным полям?

Да вот только зря я так сделал. Хреново все же стало. Кровь из уха потекла. Голова болела на окраинах Припяти, да так будто кувалдой лупили.
Уже на подходе к западной части Саркофага, чуть ли не рвало кровью.
Откашлялся с трудом. Пытался сообразить, как дойти до Монолита. Может лазейка какая-то под Саркофагам есть…
…и она таки есть, да вот только где она находиться не судьба мне вам поведать братцы.
По Саркофагу за мной гонялись Монолитовцы, я их изрядно заставил попотеть, но моя усталость и здоровье давало о себе знать. И вот, я все же нашел тот самый заветный «кирпич» к которому все стремятся. Патронов мало, голова болит, кровь со всех щелей капает…
Он освещался ярко-синим светом.
Сзади крик.
- Вон он!
Раздались выстрелы.
Я сделал два шага, присел и сказал.
- Освободи…
Голос в голове проговорил.
- Исполнено!
В следующую секунду я почувствовал облегчение, я чувствовал как я улыбаюсь… как тело не было скованно от боли. Было легко дышать и все вокруг стало другим.
Я повернулся… и увидел, как мое тело тащили двое крепких парней в комбинезонах Монолита.

И вот еще Бонус.

Утро было довольно прохладным. Но это не остановила жар который нарастал вокруг. Это был жар свободы, рвения, любви, освобождения. Этот жар ведёт людей в битву, поднимает раненых. Жар борьбы. Мало кого интересовал холод. Ещё меньших интересовал мотив. Им хватило жара, который их толкал. Им сказали, что они пешки – и они пошли на битву, не зная – что теперь они пешки другого игрока. Рыцари… Кто они? Они солдаты веры и личных убеждений. И личные убеждения, навязанные другими. Солнце блестела на их солнце. Олицетворение дисциплины, силы, благоразумия. И так страшно становится, когда узнаёшь – что за этим смертный человек, который идет, не зная зачем. Который не имеет собственной воли и выбора. Связанные ложными словами...
Но наш герой не такой. Он фанатик. Он верен своей идеей. Ну, как он... Он – это я. То есть я – главный герой нашего рассказа. В его глазах блестело начало безумия. Ну, да... в моих очах блестело безумие, рука лежала на эфесе меча, лицо кровожадно улыбалось. Улыбался я всё время, а меч был настолько хорош, что его даже лень было выпускать из рук. Я был, как все ослеплён, обманут. Но этот, тот, который я, ещё хотел этого. Я хотел битвы, крови. Его не волновало с кем и как. Я шёл на битву. Мы ждали убийства и трупы. Я не был ни хорошим и злым. Я был честен с собой. И не скрывал этого.
Замок возвышался над отрядом рыцарей которые решились на бунт. Хотя какой это бунт. Рыцарям наплели что ихнее начальство идёт против правил. Что они лгут и воруют. И они пошли исправлять это. Они солдаты которых обманули. А за стенами остались лишь те кто видел истину. Это была группа солдат которые решились защищать истину до последней капли крови. Как это благородно? Да, как обычно. Благородные самоубийцы. Не более. Хоть с ними был я.
Огромные каменные стены – единственная правда человека. Последний бастион защиты, надежды. Но и это обманчиво. Не что не может защитить существо. Только он сам может умереть забрав всё это с собой. Ни доспех, ни другие. Обман лезет сквозь стены и доспех. Вера губит разум и благорозумие. Ничего не защитит тебя. Смирись. Но нет! Вы строите стены, куёте доспехе и идёте убивать. Как банально, но такова наша душа. Уносить, убивать, уничтожать. И не закрыть это за тяжестью доспеха. Вы хотите убивать – и это знает каждый. Вы строите правила – да бы их нарушать. Посмотрите на поле боя. Бывшие друзья идут друг на друга. Вот до чего привели ваши законы, правила, стены, доспехи. Ну, где ваши защиты? Ваша защита пошла против вас. Вы куёте оружие – не думая, что она может пойти против вас. И вот, вернёмся к полю боя…
Ноги топчут траву, вот и первая жертва. Жертва которую приносят ради лже-правды. И правды. Правда одного – обман другого. И вот идёт война за личную истину, которая не несёт ничего. Только смерть и самолюбие. Не более.
Ноги проносят нас по полю боя. Мы приходит к воротам. Начинается бессмысленный бой. На стороне бунтовщиков количественный перевес. Ворота подняты – смысла защищается нет. Они отдают свою жизнь.
А наш фанатик выбегает с рядов и наносит удары. Кровь течёт по клинку. Трупы ложатся один за другом. Он в своей стихии. Он клинок смерти. Он её адепт. Он несёт ей дань. Он остаётся живой. Ведь он убивал. Я не хотел защищаться. В тот момент я желал только убивать. Покарать. Я не нёс святую идею. Не настолько я правильный человек, чтобы говорить от имени Бога. Я, помниться, двигался желанием. И я выжил. Неужели его защищал Бог? Нет, он просто воевал. Просто умел убивать чуть лучше, чем мои противники, поэтому и выжил Меня не интересует ваше мнение. Я двигался далее. Он убивал. Это была основа. И я двигается дальше, расчищая себе дорогу не политикой – а человеческой кровью. Вот наш идол. Идол убийства. Герой нашего времени. Мне не нужна правда. Я убиваю далее и подхожу к концу. А какой же конец у убийцы? Конец прост. Клинок был удачным, и наш фанатик, то бишь Ваш покорный слуга, то бишь я, пал с той же безумной улыбкой с какой и бежал. Я истекает кровью. Его топчут.
То, что я ещё жив – никого не волнует. А тот, который я улыбается. Я знал, что сейчас умрёт. Так какая разница в принципе то? Я не закрывал глаза. Он умер, открыто смотря на врагов. Да и просто лень было... Этот бунт был такой же бессмысленный как и его убийства. Он был слеп как другие. А слепцам глаза закрывать не обязательно. И так и так – темнота жизни и существования...
Начинался вечер. Тьма приближалась к полю боя, и сразу рассеивалась. Огни горели во всю. Трупы обворовывали и сжигали. Бой оканчивался. Наш герой был среди трупов. Их не хоронили – а жгли. Не кому не было интересно на ихние историю, судьбу. Кто у них там был, какое звание. Для них – они были мертвецы. Офицеры проходили и осматривали живых. Рядовые бросали трупы на костёр. Так заканчивается бунт. Началом повторения. Всё всегда повторяется. И не когда не приходит новая. Общество одно. Обёртка другая. Какая-то яркая, какая-та кровожадная. Но общество не меняется. Общество остаётся.
Кто был наш я? Бессносный фанатик. Не имеющий жизни, цели, надежды… А ведь он, то есть я – то, чем мы являемся. И к чему стремимся. Мы такие как я, по крайней мере я, такой же как я, максимум с небольшими . Просто мы врём. Себе. Другим. Всем. И не хотим этого, хотим говорить правду. Вот вам и, правда всего. Правду, которую вы хотели. Довольны? Нет. Я знаю, что не довольны. Многие будут против. Многие будут, говорить, что мы не правы. Но как сказано выше – у каждого своя правда, за которую мы боремся. Слепо – ведь и не замечаем, что на самом деле мы просто в другой обёртке.
Но ночь уже накрыла землю. Время успокоится и посмотреть наверх. Звёзды. Они не несут смерть или жизнь. Они горят. Может, стоит стать такими же? Гореть, никого не убивать. Быть честными – что человек не кому не нужен, как и не нужна одна звезда человечеству. А без звёзд – как без человечества. Личность не имеет значение, как и его мнение.
Смирись. Просто смирись и прийти. Ты можешь быть и прав. Но твой собеседник прав то же.