Армейские склады

Наёмник, заметив, что его напарник меняет позицию, также решил перебраться в более удобное место. Он укрылся в дальних кустах на возвышенности, откуда мог наблюдать за всей деревней как на ладони.
Наведя прицел, он стал следить за действиями своего напарника и заметил, как тот наводит оружие то на монолитовца, то на сталкера, а затем снова на монолитовца. Наёмник нервно ухмыльнулся и подумал: «Какой-то неправильный монохромный, они же вообще не поднимают руки вверх, обычно бросают гранату под ноги и забирают с собой бедолаг на тот свет. Что-то тут не чисто».
Он передал по рации сообщение своему напарнику: «Что у вас там происходит? Скажи серому, любое резкое движение — и он будет своему камню кланяться на том свете».
Погода портилась, надвигались сумерки, и начал крапать дождь. «Погода портится, это не к добру», — подумал наёмник. «Заканчивай с ними быстрее, кажется, надвигается что-то», — сообщил он своему напарнику, лежа в кустах и держа на прицеле всю разношерстную компанию.
Затем он взглянул на радар и увидел ещё одну сталкерскую метку. «Им тут что, медом намазано? Раньше сюда ни одна собака не думала лезть, а тут на тебе, сразу толпа», — выругался про себя мерк.

Наш канал в телеграмме - Подписывайся!!! - t.me/stalkeruz_com
Наш чат в телеграмме - Велкам!!! - t.me/joinchat/AhAXYUa0wa1dXbp760kauA

Заброшенная деревня кровососов

- «В ЧЗО правила просты и понятны. Видишь монолитовца - стреляй. Мы их установили от того что вы нас к этому побудили» - внезапно для самого себя Карпов вступил в диалог с сектантом. - «Однако что-то здесь не чисто. Предложение принимается, но без лишних выкрутасов. Оружие на предохранитель и за спину, вперед шагом марш в ту сторону»
Офицер указал жестом направление в сторону хутора что находился в начале армейских складов, где некогда располагалась группа дезертира-изменника долговца Черепа, известного как полковник Черепанов. Там же они все и полегли перед неудачным штурмом базы группировки «Свобода».
- «Черный, прикрывай» - едва слышно произнес долговец зажав кнопку на гарнитуре. - «Мы идем к хутору»
Тем временем погода сменялась с сухой на дождливую, а ощущения после боя проследовали не самые приятные. И дело тут было не только в грешниках или внезапной встрече «новых» знакомых. Создавалось впечатление что проблемы только начинаются и сейчас кто-то нам просто дал тайм-аут перед чем-то более серьезным.

Кхорн подняла голову выше, изучающим взглядом осмотрев Долговца из-за стекла шлема. Этот человек явно был в Зоне не первый год, и не сломался от жизни в этих местах. От него веяло уверенностью и железной хваткой. Таких людей она уважала. Дождавшись, когда с земли поднимется незваный сталкер, она наконец опустила руки.

До женского слуха донеслись слова черно-красного, который, по всей видимости, обращался к Наемнику, что ранее здесь и встретился мужчине. Наконец, они двинулись вперёд.

День близился к вечеру, на шлеме начали появляться мелкие капли мороси. Когда тебе в спину тычат оружием – не остаётся ничего другого, как идти вперёд. А ведь в иной ситуации, всё могло закончиться гораздо иначе: в руках у Кхорн бы оказалась граната, и все они оправились в небытие. Сейчас же – Монолитовец познавал свою новую жизнь, обретая голос собственного Я.

Проходя недалеко от барьера, женщина кинула лишь короткий взгляд в ту сторону, будто увидев там некий призрак… Прошлого?

Она тут же заискала глазами перед собой, вслушиваясь в размеренные шаги своих спутников и стараясь отвлечься от наваждений. Впереди в воздухе запульсировал воздух, мягкими пересветами отражая легкие капли дождя. Это место пришлось обойти стороной.

Дорога была недолгой. Взобравшись на небольшой пригорок, где расположился хутор, она негромко выдохнула, переводя дух и заходя под почти даже полностью сохранившуюся крышу одноэтажного домишки. Завести разговор первой она не рисковала, желая для начала понять, что же нужно этой странной парочке.

Озен смиренно топал рядом с монолитовцем, смиренно терпя боль в ушибленной коленке. Опасаясь делать лишние движения, пока ему в спину упирались недружелюбные стволы винтовок, он думал тяжёлые думы о своём нонешнем положении и в уме почёсывал затылок. В общем-то, на встречу с этими людьми он и направлялся, но сложилось как сложилось.

Получилось даже лучше, чем ожидалось — теперь у него была возможность ознакомиться с целями до непосредственного разговора: серьёзный, будто сошедший с агитплаката на Ростке долговец, казался тёртым калачом и лидером собирающейся шайки, возможно даже, её мозговым центром; разодетый как ролевик или косплеер наёмник напрягал Озена даже больше монолитовца — от таких персонажей можно ожидать любого фокуса, тем более простым психически больным он не казался; наконец, необычайно положительный фанатик, вероятно, женского пола (хотя, учитывая веяния времён и разрушительное воздействие излучателя, денег бы он на это не поставил), который, очевидно, изначально в сделку не входил.

Он зашёл под крышу хутора сразу за монолитовцем.

Всё таки на территории Украины у тех, кто ходит в чёрной форме, есть некая сакральная предрасположенность заводить местных в руины деревень, и там что-то делать. Вас воль ден дринкен, как говорится.
Эволюция дала нам возможность размышлять. Это что значит? Надо пользоваться дедукцией.
Двое этапирующих ведут себя дюже вольготно. Вели бы. Но нет. Долговец идёт один! Совершенно отбитый солдафон. Хотя даже по уставам караульной службы должно быть двукратное численное превосходство. Либо где-то есть прикрытие, либо у должников стало совсем всё грустно. Немецких танков Второй мировой нигде не видно, значит, точно не безумцы или заезжие туристы. На отчаянных не похожи, поведение не то. Те бы расстреляли даже своего, пусть и случайно, а потом решали, что и как поступать. Значит, прикрытие. Где прикрытие? До вышек Складов далековато. Значит, водонапорная.
Перевод бинокля на набухшую вершину башни показал, что бойниц там новых нет, проломов и иных тоже особо не наблюдается. Значит, сектор обзора у стрелка только на деревню. И то, если он там есть.
Сталкеры уходят. Ага. Те двое... Явно пришибленные какие-то. Грустно. А вот их уход на юг... Понятно. Ведут или на Росток, тогда интереса никакого не представляют. И лучше лишний раз ни с кем не выходить на контакт. Либо будут ждать прикрытие в хуторе чуть южней дороги. Значит, если сейчас уходить, то можно подставить внезапно спину догоняющему снайперу. Значит, ещё подождём, полежим.
Лежать можно. Но скучно. Так что сталкер решил себя немного поразвлекать интеллектуальными изысканиями.
Идут четверо. Долговец, монолитовец, чёрт знает кто, и прекрасный осенне-зимне-весенний день, они в одинокий хутор, он к концу. Либо дрочить, либо молиться, можно подумать. Но нет. Монолит сломан, женщин среди них нет. Значит, будут дрочить допросами. Грустно. Печально.
Вывод? Сидим, ждём. Как удостоверяемся, что нигде никакого прикрытия нет, и неторопливо валим. А пока можно чуть поудобнее лечь, и заняться улучшением маскировки.

Наёмник, не отрываясь от прицела, следил за троицей, которая направлялась к ближайшему зданию. Вскоре он потерял их из виду. «Нужно будет проконтролировать ситуацию», — подумал он и уже собирался сменить позицию, когда оторвав свой взор от прицела, в стороне он заметил движение в кустах. Он прицелился туда и, приблизив оптику, пробормотал: «Ещё один перец появился. Интересно, что он тут высматривает?» Наёмник не был уверен, что это фримен, но его насторожило, как расслабленно тот лежал в кустах.
Он связался с напарником по рации: «Я пока тебя не вижу, подойти не могу. Ещё один сталкер появился, наблюдаю за его действиями».
Дождь усиливался, а ветер становился всё более резким. Непогода настойчиво заявляла о себе, но снайпер привык проводить в таких условиях часы, поэтому не замечал особой разницы, кроме капель дождя, стекающих по оптическому прицелу. Сумерки сгущались, а сталкер в кустах всё не уходил. Наёмник, наведя на него прицел, увидел большой рюкзак с охапкой хвостов и задумался: «Слишком навороченный рюкзак для обычного сталкерюги, что же этот эрудит может здесь искать? В перестрелку он точно не полезет, ничего тяжелее пистолета и ручки в руках не держал. Так зачем он здесь?» Эти вопросы не давали покоя старому наёмнику.
Он передал по рации сообщение долговцу: «Здесь появился заучка, что будем делать?» Пока сталкер не ушёл, можно было его тихо убрать, чтобы не мешался под ногами. Зона найдёт применение его телу, решил наёмник.
Так он лежал неподвижно, выцеливая нежданного гостя, который пришёл к ним на пикник.

В кустах лежало тело. Плащ свободного покроя, испачканный во всей палитре грязи ЧЗО, и взятый за родной цвет расцветку всех оттенков тёмно-серого, покрывал фигуру от головы в капюшоне до голенищ берец.
Капюшон скрывал лицо. Беспалые перчатки с руками внутри них алчно сжимали перед лицом бинокль. Бинокль не давал рассмотреть лица.
Последние действия неизвестного сталкера стали тем, что притирочкой, полуперекатами и сгребанием вокруг себя, тот стал себя активно маскироваться. Рюкзак, поверх которого висела связка пёсьих псов, на боку имел наплечный галстук сотрудника Учёных. И сталкер, не переставая смотреть за округой в биноклю, одной рукой его подоткнул поглубже в куст, чтобы не так сильно было видно.
Маскируется. Оружия почему-то не видно. Различных учёных приблуд тоже. Хотя рюкзак навороченный, это да. Видимо, всё спрятано под плащом.

Заброшенный хутор

Подходя к хутору, долговец не мог оставить мысль, что больно гладко они идут. Да, судя по слухам «Монолит» сейчас уже сам не свой, но принять это было крайне тяжело и палец то, и дело плясал на курке. За сталкера долговец переживал меньше всего. От простых бродяг обычно проблем ожидать не приходилось. С виду простой парень, коих по Зоне толпы ходят, но создавалось впечатление что парень себя еще серьезно проявит, а посему необходимо было держать и с ним ухо в остро.
Зайдя под крышу полуразваленного хутора, Карпов велел отставить «заложникам ситуации» оружие в сторону и встал напротив них. В это же время наемник сообщил весть. Долговцу не показалось, они были не одни и проблема была не единственной. Услышав о присутствии некого ученого, офицер задумался:
«Этому что еще нужно? Белые халатики нам явно не враги, но спроста ли он наблюдал за нами? Просто потому что интересно или все-таки с определенной целью? Столько вопросов и так мало ответов…»
- «Чёрный, ты мне нужен здесь» - сообщил Карпов в гарнитуру. - «Если свободовцы заметят нас на своей территории, мне явно придется не легко с этими двумя. Прогони его от сюда по тихой, да подваливай к нам»
Не спуская рук с автомата, офицер нашел рядом старый табурет и присев на него напротив этих двоих, пристальным взглядом уставился на пришельца и одиночку.
- «Я постараюсь быть краток и надеюсь на то что вы тоже не займете много моего времени, не станете пудрить мне мозги» - твердым басом уверенно произнес офицер. - «Я надеюсь нет необходимости рассказывать о моих намерениях в том случае, если вы все таки решитесь на том что бы мне где-то, как-то, в чем-то солгать»
Быстро перебирая в голове мысли, Карпов начал с простого.
- «Начнем с простого: покажите ваши лица, назовите ваши позывные и объясните мне доходчиво, что вы делали в деревне кровососов сегодня…»

Озен чувствовал себя слегка неуместно среди сталкеров в родоплеменной снаряге. Эта мода начала становится атавизмом среди одиночек, когда на внутренний рынок Зоны хлынули десятки производителей из ближнего и дальнего зарубежья, желающих перевернуть рынок аномальными материалами и испытать свои экспериментальные конструкции в боевых условиях; большинство ходило в дешёвой и умеренно качественной китайке или чуть более привычных, пусть и постепенно выдавливаемых с рынка, украинских и белорусских комбинезонах. В России и странах НАТО эту сферу зарегулировали дюже круто, что только со спецназа и снимай.

Группировки до талого держались за старые порядки. Наверное, потому и рассыпались, когда Зона повернулась к ним жопой. Взять того же долговца — находка для снайпера. Среди полумутантов-грешников есть такие звери, которые без прицела на километр бьют. Им, да и большинству профессиональных бойцов, в красно-чёрные мишени стрелять — одно удовольствие.

И ладно бы такой дурью какие-нибудь анархисты или фанатики маялись, как его сосед-монолитовец, так нет — военнизированная структура, почти что частная военная кампания, которая носится по Зоне со своими правилами, уставами и прочей несусветной чушью.

В свою очередь, Озен был одет современно, в дорогой защитный комбинезон тёмно-серого цвета от китайской фирмы с непроизносимым названием из тенсентовского холдинга. Флагман из линейки прошлого поколения, работа сумрачного конфуцианского гения, гимн современному материловедению, наномолекулярным технологиями и упорству нейросетевых научных негров.

Сверху был одет плитник российского производства с кевларовой подложкой и быстросъёмными кармашками, тщательно заштопанный на месте попадания — спасла когда-то керамическая плита четвёртого класса защиты.

На ногах — неизвестного происхождения берцы со стальным носком, которые он стянул с трупа военного сталкера из Румынии, с отрядом которого Озен со своей старой группой сцепился на болотах.

На голове — новомодный модульный противогаз-конструктор, состоящий из респиратора, прозрачного пластикового визора, лёгкого шлема из арамида с мягкой подушкой и комплектных активных наушников с рацией; слева, на рельс, был присоединён фонарик на гибкой металлической ножке; справа — небольшой тубус со встроенным детектором аномалий и артефактов, работавший на манер «Отклика».

Рюкзака он с собой не имел. В баре на хранении лежал здоровенный тактический, но путь до складов всё равно был недалёкий. Необходимый запас снаряжения без проблем умещался в разгрузке — полтора десятка патронов по карманам, плюс пять в патронташе на дробовике, плюс семь (уже четыре) в обойме; всяческая первая помощь в большом пенале на поясе; там же на поясе два ножа: один среднего размера в обычных кожаных ножнах, другой длиннее, в необычных металлических — удивительный дар от благодетеля; фляга с водой, да всякая прочая мелочевка, нехитрая снедь да запасные батарейки.

Вместо ПДА — устройство с небольшим экранчиком, оффлайн-картами и доступом к защищённым каналам. Сама мысль о том, чтобы таскать на руке маленького шпиона с выходом в общую сталкерскую сеть, казалась Озену бредовой. Особенно сегодня.

***

Сталкер стоял, прислонившись спиной к прохудившейся деревянной стене, скрестив руки на груди и по-журавлиному подогнув ушибленную ногу. В бесчисленные пулевые отверстия просачивался зябкий, холодный ветер, доски за его спиной подозрительно глубоко прогибались, и на мгновение Озену стало боязно, что именно сегодня этот ветхий домишко, переживший десятки боев и сверхъестественных происшествий, развалится под его малым весом.

Угроза от долговца так раззадорила Озена, что ему всенепременно захотелось гнуснейшим, бессовестнейшим образом соврать, только чтобы посмотреть на то, как красно-чёрный с самым серьёзным, уверенным, почти министерским выражением лица проглотит наглую ложь. Волевым усилием сталкер подавил позыв. Делу бы это не помогло, да и способности долговца читать мысли он бы сильно не удивился — народная молва разносила о «Долге» и более дурные слухи. Да и мало ли, что в Зоне произойти может? Плавали — знаем.

Озен немного повозился с застёжками и снял с головы шлем. У него была светлая кожа, безволосое, подростковое, почти девчачье лицо с тоненькими губами и высокими скулами — чистый ангелочек, если бы не внушительный шрам от кислотного ожога, от левого уха и чуть ли не до левого же локтя.

— Озен, одиночка. — Высоким, чуть хрипловатым голосом представился он. — Работаю на Хоккеиста, бывшего учёного, ныне — коммерсанта. Хочет держать руку на пульсе событий, потому направил к вам меня. Считает, что вы последние, с кем сегодня можно иметь дело.

Сталкер осекся, поняв двусмысленность фразы. Он извинительно улыбнулся.

— …я имею в виду, последние приличные люди. Не силён в речах. Собс-но, двигался к вам, но, видимо, немного опоздал. — Озен почесал нос. — Или поторопился, это как посмотреть. Столкнулся с греховцем нос к носу, но Бог миловал. Потом с монолитовцем, но… дальше знаешь.

Очень хотелось взглянуть на лицо монолитовца. В живую Озен ни одного не видел, а потому был жутко заинтригован, правда ли у них белые волосы, глаза без зрачков и встроенные в зубы капсулы с ядом. Брешут, собаки, но мало ли что в Зоне произойти может?

Джагер во время всех происходящих событий аккуратно переместился с холма ближе к заброшенной дороге ведущей к Радару. Выстрелы наконец окончательно стихли.
Осторожная перебежка ближе к первой линии полуразрушенных домов и сараев. Аккуратная проверка обстановки. Тишина. Люди прошли в ту полуразрушенную избу.

В какой-то момент что-то мелькнуло на том холме откуда спустился Джагер, буквально на границе периферийного зрения.

Мужчина резко обернулся и навел ствол своего АКМ. Со стороны холма улепетывал слепой пес, держа в зубах окровавленную кисть человека
"Нда, у кого вот уже ужин" - подумал сталкер опуская оружие.
Он прижался к кирпичной стене и обратился в слух. Теперь оставалось только ждать.

В зоне сумерки, завывает ветер и льёт дождь. Земля промокла, глина превратилась в грязь, а местность стала похожа на болото. Грязь и сырость — вот главные особенности этих мест аномальной зоны.
Наёмник, наблюдая за лежащим сталкером, заметил рядом убегающую собаку с чем-то в пасти. Наёмник подумал, что стоит напомнить сталкеру о том, что он здесь не один и навёл прицел на собаку.
Держа винтовку наготове, он начал считать расстояние и секунды до выстрела. Глубоко выдохнул, опустил палец на спусковой крючок и замер в ожидании.
Внезапно блеснула молния, раздался глухой выстрел, и прогремел гром, нарушая тишину местной деревни.
Покалеченное тяжёлой судьбой животное споткнулось и больше не подавало признаков жизни. Не было слышно даже визга. Наёмник подумал о том, что несчастное животное больше никогда не будет страдать в таких условиях выживания. Спи спокойно, слепыш, мелькнула у него мысль.
Он снова навёл прицел на сталкера, который лежал неподалёку. По его поведению было видно, что он заметил падение собаки и что это не просто так. Наёмник прошептал: «Что же он собирается делать дальше?» — и продолжил наблюдать за действиями сталкера через прицел.

Осенняя пора, карнавал тления; кроваво-красные лепестки роз обрели воспаленный, небывалый отлив, а псина прервала свой бег, жизнь и смысл.
В хорошо написанных книгах примерно как и в жизни - редко встретишь по-настоящему длинную фразу, потому что всякий опытный сочинитель знает, с каким риском связано использование этого литературного приёма – а именно, однажды превзойдя умеренную величину, составляющую примерно две-три стандартные строки, фраза начинает жить и развиваться словно бы сама по себе, и поначалу её автор только радуется, глядя на то, как подрастает его складное дитятко, как расцветает оно на глазах, проявляя свои скрытые дотоле таланты и обнаруживая в себе всё новые и новые синтаксические возможности, как изящно выстраиваются в нём вложенные один в другой деепричастные обороты, но затем медленно, постепенно, исподволь и мало-помалу начинает замечать, что цепочки однородных членов становятся чересчур длинны и в них втискивается всё больше совершенно избыточно-обрыдлых синонимов, да и сама фраза как-то подозрительно не хочет завершаться, хотя всё необходимое, без сомнения, давно сказано и даже запас знаков препинания скоро окажется исчерпанным: двоеточие, запятая, тире – и снова запятая, и опять тире – и вот тире уже приходится подпирать запятой, иначе оно уже не дюжит держаться, – и тогда к автору, буквально заживо холодеющему от стылого дурного предчувствия, наконец приходит осознание того, что фраза его объевреила, что у него уже нет здесь власти и даже не в силах перестать повторять одни и те же слова: даже, уже, наконец, – и что ни один вменяемый читатель не сможет вспомнить ее начала, даже если когда-нибудь ему суждено будет увидеть ее финал (а тут еще выныривают невесть откуда абсолютно бесполезные, перегруженные бессмысленными причастиями дополнительные примечания в скобках), и автор клянёт себя за то, что много лет, возможно, примерно пятнадцать, назад впервые уселся за печатную машинку, тлея алчные думы, что там сидит форнит, и за свою жадность, из-за которой восемь лет тому назад, когда ему перепало немного лишних плюсиков, не купил на них монитор побольше, потому что, если бы он у него сейчас был, начало фразы не уползло бы за верхнюю границу экрана, а ведь вполне может быть, что именно там, в начале этой упрямой фразы, коварно прячется в метафизических кустах секрет её невероятной живучести; и тогда он пускается на хитрость и пробует остановить злодейку, придушить по тихой сапе, с помощью многоточия… но, замерев на миг, она вдруг оживает опять и снова принимается ползти вперед, как непобедимый Маресьев… как герой хрестоматийного рассказа Джека Лондона «Любовь к жизни»… Как уже сросшийся с личностью персонаж, спасаясь от преследующего её автора, этого чахоточного пса, цепляясь за поверхность экрана растопыренными буквами – только бы выжить, выж-ж-ж-жить любой ценой, – и вот она уже будто бы обретает вторую молодость и вновь растет и ветвится, как нос завравшегося до безобразия Буратины из легковоспламеняемых пород древисины, – однако автор, приходя в осознание, что дело серьезно, что на кону вся его профессиональная репутация и перед ним стоит вопрос жизни или смерти, что выживет в этот раз только один из них, всё-таки отыскивает, изыскивает, откапывает в себе последние силы, собирает в кулак всю оставшуюся волю и наконец вгоняет прямо в позвоночник этой коварной безжалостной анаконды решительную и бесповоротную точку.
Наверное, именно так для него и была воспринята эта ляпнувшая остатками своего чахлого тельца псина. Точка.
Едва открыв глаза, сталкер по старой привычке начал подумывать, чему бы ему порадоваться сегодня. Вдруг ему всё то чудится, и он не отправился вслед за той сукой, именуемой фортуной, обратно в эту клоаку мироздания. Столько было отказов, полуобещаний, решительных «нет», взлелеянных и обманутых надежд, новых и новых попыток, которые всякий раз кончались ничем, что мужчина совсем утратил решимость.
О, это восхитительное, невероятно соблазнительное принятия разложения изнутри, когда где-то внутри разрасталась какая-то чёрная плесень. Открытый разум как открытая рана. Уязвим для любой отравы. Подвержен гниению. Способен принести своему владельцу лишь боль. Отравы горькой правдой о своей серости. Тёплой зоне комфорта в прогнившей утробе придуманного манямирка. И боль от пресловутого осознания, что даже смерть - дело сугубо личное, интимное, и то... Невозможно для себя. Каждый смертный ублюдок бессмертен для себя, ведь с ней кончается и он. Умереть можно для других.
Поглядев, как на жухлой и мёртвой земле Зоны происходят последние синкопы псины, сталкер негромко прошипел себе под нос:
-Ах, все это книжные разглагольствования, даже в своём ничтожестве я стараюсь выражаться красиво, - сплюнув через удобную бойницу во рту по причине отсутствия зуба, тот зашебуршал рюкзаком, дескать, покидает свою позицию, уходя влево. Сам же в этот момент стал скатываться ровно назад от проклятой деревни кровососов.
Всё это мерзкое существо источало болезненный символизм. К чему бы оно ни прикасалось рукой или мыслью, обретало дополнительный декадентский смысл.
И вот теперь тот проклятый холм стал Голгофой. А тот незримый стрелок явно был дерьмодемоном. Псину распетушило так, что только писюны по стенам. Калибр крупный. А раз звука слышно не было. Стреляли издалека и с высоты, ведь тушку собаки припечатало. Надо отходить. На юг, а там посмотрим...
Обезумевшая толпа отличается от стада охваченных паникой животных тем, что она хуже. А все чувства сталкера были как раз одной такой прогорклой толпой. И она вопила, что надо уходить.
Старый свитер от долгого лежания покрылся травой. Наколенники чуть сдвинулись, и пришлось встать позу алкоголика номер три, сиречь, раком, чтобы их поправить. Пояс привычно оттягивался кобурой и карабином с укороченной автоматической винтовкой. А вязаная шапочка горько выплюнула из-под себя пару прядей отросших волос.
Рюкзак привычно потянул плечо куда-то туда, на дно. И, подумав, что пора завязывать с осознаванием мира вокруг нас, и начать следовать примерно к пункту своего временно означенного убежища. То есть, на Росток. Не хочется что-то ныне идти к свободовцам. Дюже много вокруг их базы стрелять начали. Не нравится.
Пользуясь распадками и перепадами холмистой местности, сталкер принялся неторопливо сдвигаться на юг, глядя с вершины своей сутулой фигуры поблёкшими глазами тёмно-зелёного цвета.

Кхорн расслабила плечи, насколько это было возможно. Отсутствие сна и редкие приемы пищи сказывались не только физически, но и морально давили на Монолитовца. Конечно, к такому аскетичному одиночеству начинаешь привыкать, становишься внимательнее, острее воспринимаешь все происходящее вокруг, в этом были явно свои плюсы. Образовавшаяся компания заставляла дважды обдумывать каждое свое действие и слово.

Первым заговорил Долговец. Его слов следовало ожидать. Ещё там, в заброшенной деревне, где всем им довелось встретиться, Монолитовец ощущал неприкрытую неприязнь к своей персоне. Проклятые и ненавистные всеми, такими они останутся в памяти здешних обитателей. Ненависть порождала ненависть; нередко подобные встречи и резкие выпады заканчивались столкновениями. Но за что Зона вознаградила их такой всеокружающей злобой, сковывающей в кольцо бессилия?... Сталкеры сбивались в стаи, преследовали их, кого-то истязали, припоминая то, чего они не помнили и не осознавали.

Кхорн часто размышляла об этом. И подобные встречи старалась избегать, не привлекая к себе совершенно ненужное внимание. Но нельзя было показывать и слабость.

Черно-красный вышел на связь со своим подельником, в то время как сталкер с дробовиком, что попался женщине у вышки, решил все же проследовать совету говорящего и первым показал своё лицо, решив ответить на тут же начавшиеся расспросы.

Она стояла чуть поодаль от остальных, наблюдая за всем происходящим безмолвно. Что творилось в голове у Монолитовца? Обида? Злость?... Или жалость?

Все то, о чем сказал некто Озен, которого она толком и не рассмотрела, ни о чем не говорило женщине и представлялось каким-то странным, чужим и недосягаемым. Она была словно инопланетянка, оказавшаяся по ошибке в этих местах и пытавшаяся понять, чем же тут занимается местное население.

В воздухе зависла тишина. Быстро облизнув пересохшие губы, Монолитовец все же взял слово.

- Мне не нравится, когда пытаются начать разговор с позиции силы. Ты можешь ведь и ошибаться в чем-то, Долговец. У тебя слишком много вопросов, но сам ты - ответов не даешь.

Механический звук умолк. Она поднесла ладони к своему шлему и осторожно стащила его с головы. Немного поморщившись, Монолитовец осмотрел присутствующих: за шлемом скрывалось женское бледное лицо, темно-русые волосы, подрезанные под удлиненное каре, прилипли к светлой коже, обрамив четкие контуры. Зелёные глаза потемнели, а под ними залегали небольшие темные синяки, будто от недосыпа. Бровь рассекал давно заживший белый неаккуратный шрам, маленькие царапины розовых шрамов – что были свежее, пролегали с той же стороны под нижней губой. Этот взгляд не выражал ничего. Своею пустотой он был готов поглотить все окружение вокруг: в глазах не было интереса и задора, даже злости. Скорее какая-то нечеловеческая тоска.

- Меня зовут Кхорн. Там было мое место, Долговец. Место, где мне и таким как я - можно было укрыться от тебя и ему… Подобных. Вы часто напоминаете нам о какой-то человечности, хотя и сами позабыли здесь – что это такое, - голос Монолитовца разрезал холодной сталью эту тишину.

Заброшенный хутор

Прежде чем ответить людям стоящим напротив, Карпова словно молния пронзила. И дело было далеко не в том что вторым персонажем этой потасовки оказалась девушка, что являлось редкостью для здешних краев. Он словно словил эффект дежавю. Не оставляло ощущение что где-то он видел уже эти глаза. Чем дольше он смотрел на бывшего или настоящего представителя группировки «Монолит», в чем еще предстояло разобраться, тем больше он этот эффект ощущал. Оставалось только вспомнить где он ее видел, но хоть убей на месте, а в голове не вязалась картина девушки и фанатично образованной группировки. Скольких сектантов ему довелось рассмотреть за свою жизнь и ни разу среди них он не видел девушку, в чем он был уверен на все сто процентов.
Поймав себя на короткой заминке, словно потеряв дар речи на мгновение, долговец быстро привел себя в чувство, стараясь максимально скрыть свое ошеломление. Словно все так как должно быть.
Сказать ей хотелось многое на ее претензии, но профессиональные издержки не позволяли вступать в длительные монологи с потенциальным агрессором. Все должно быть коротко, четко и ясно. Без мыла. Что бы тебя нигде не могли ввести в заблуждение, а необходимая информация была получена в краткий срок. Такова была его работа.
- «Я напоминаю вам о моей и вашей позиции в данный момент. Не я у вас, а вы у меня под прицелом» - Произнес офицер.
На самом деле, если отбросить всю эту мишуру, долговцу все же стоило поблагодарить этих обоих за помощь в том бою, но делать он этого не стал по ясным причинам. Для начала было необходимо установить роль обоих в этой бойне и там где роль сталкера была понятна, то зачем монолитовец вписалась за них оставалось загадкой, что предстояло еще установить.
Внимательно оглядывая серым без эмоциональным взглядом обоих, Карпов продолжил:
- «С Озеном одиночкой мне все более-менее понятно. Вопрос лишь в том, как он нас нашел…» - Не закончив фразу, Полковник остановил свой взгляд на взоре сталкера и затем продолжил. - «и что конкретно Хоккеист хочет получить от данной нами информации, а вот с вами, Кхорни, вопрос куда сложнее. Ты пряталась от нас, но в итоге сама же себя выдала помогая нам. Зачем? В чем мотив?»
Не дожидаясь ответа, Карпов поднял на секунду свои глаза на исхудалую крышу сарая. Дождь уже во всю проникал через различные ее отверстия, создавая некоторое неудобства временным обывателям этой избушки. Стоило подыскать другое место, а лучше и вовсе убраться с этих складов, ведь не ровен час был накликать новую беду. Осталось лишь дождаться наёмника и срочно двигать в сторону завода Росток, надеясь на то что новых приключений по дороге не нарисуется

Озен засмотрелся на несимметричное лицо монолитовки, на её чуть прищуренный левый глаз цвета алтайского дубового листа, обрамлённый сливовой печатью усталости, от которого отходила тонкая нервная складочка, и в этой складочке угадывалось больше истории, чем в опустошённом, бесцельном, отрешённом взгляде, что умирающая олениха в последний раз бросает на уткнувшегося в её охладевшую щеку Бэмби.

В нём сражались два одинаково сильных чувства, бередивших всё ещё по-юношески нежное сердце: разочарование и безразличие. Озен был разочарован тем, насколько обычным, непримечательным было её лицо; она не была загадочной роковой незнакомкой с пронзительными голубыми глазами, тонким, миниатюрным, чуть курносым носиком и до невозможности белоснежными, развевающимися на ветру волосами, в которых играет лучами холодное, неприветливое чернобыльское солнце; она не была сильной, доминирующей, властной женщиной с чёрными как смоль короткими волосами, надменным, пламенным, прожигающим дыры взглядом и манящими полными губами; не была она и страшной как смертный грех ведьмой с длинным горбатым носом, уродливой родинкой над верхней губой и неровными, кривыми, желтушными зубами; иными словами, она была слишком обычной, с поправкой на суровые реалии аномальной зоны, женщиной, не дурной и не хорошенькой, излучающей тоску и уныние, которые ей категорически не шли.

Он бы с радостью отвернулся, но слишком уж цеплялся глаз за ту складочку, потому то не за что больше было цепляться, не о чем было думать, нечему было сопереживать. Всепоглощающее безразличие навалилось сизифовым камнем, высасывало все силы, и только эта складочка удерживала Озена, чтобы не зевнуть, не послать всё к чёртовой матери, не хватануть нож и не пырнуть долговца в шею, пока он бегает глазами по монолитовке; не ради какой-то великой цели, а просто потому, что чувствует он щемящую русскую тоску, которую остановит только вид проливающейся крови; и не важно, чья будет проливаться кровь, ведь важно только течение жизни из тела в сухую, прогретую радиоактивными изотопами землю.

Не без труда смахнул это дремлющее в глубине души наваждение Озен, не больно прикусил губу и оторвал взгляд от нервной складочки, посмотрел на тёмное, свинцовое небо. Почему-то захотелось спеть и поплакать, когда он увидел, как свободно плывут над головой вихрящиеся тучи, как безмятежно падают на землю тяжёлые капли, пока он стоит здесь как идиот под дулом винтовки, слушает бессмысленные разговоры, сам ведёт бессмысленные разговоры, а время утекает сквозь пальцы; да Бог с ним, со временем, утекают сквозь пальцы мысли, которые приходится тратить не на восхищение этим крошечным, погрязшим в пороке мирком, а на препирания с каким-то воякой и его «чёрным» дружком — ох, как надеялся Озен, что этот таинственный собеседник реально окажется чернокожим, желательно коренным американцем из Бронкса, двухметровым баскетболистом в расшитом студенческом бомбере, а не то он окончательно расклеится, потеряет надежду на интересную байку, которую сможет травить своим внукам, когда неблагодарные дети спихнут своих чад в его уже стариковские руки, чтобы смотаться на юга.

Деревня кровососов. Неподалеку от башни.

Уже было скрывшаяся за изгибом холма собака рухнула, тихо взвизгнув, и вместо нее на грязной, желтовато-мокрой земле, теперь лежало два подергивающихся куска мяса, один из которых продолжал судорожно сжимать человеческую кисть.

"Или там сидит дурак которому скучно и хочется пострелять, либо я тут не один" - пронеслась мысль в голове сталкера, и он внимательно всмотрелся в округу. Ничего не цепляло его взгляд, поэтому мужчина вновь обернулся к хутору, протерев рукавом капли дождя скопившиеся на цевье автомата.

Джагер аккуратно начал обходить свое "укрытие" левее, чтобы не попасть в прицел скучающего стрелка, благо пуля прилетела откуда-то справа, а здесь его прикрывали домы, чахлые кусты и покосившиеся заборы. Земля еще не успела промокнуть настолько, чтобы выдавать чавканьем грязи каждый его аккуратный, размеренный шаг на полусогнутых.

Добравшись до крайнего дома он залег за заборчиком и стал готовиться к рывку через дорогу, это был самый сложный и опасный момент.

Успокоив дыхание сталкер резко бросился вперед, и пересек дорогу прикрывшись корпусом вросшего в землю "Запорожца".

Теперь нужно было вести себя тише. Он в полуприседе подобрался ближе в амбару. Оттуда раздавались приглушенные голоса.

"И не надоело им," размышлял сталкер, переступая успевший разлечься на обочине ручеёк, и постепенно поднимаясь по холму.
Дождь хорош тем, что очень сильно глушит многие звуки. А если чьё-то внимание отвлечено на других, то незаметно подкрасться труда не составляло.
"Я тебе под самый нос ствол воронёный преподнёс..." нараспев хотелось произнести сталкеру, когда, поднявшись, его взору открылась знакомая картина. Гнилые остовы погибшего хутора, где внутри... мёртвые внутри люди хотят чью-то смерть достать наружу. Печально.
Длинный тубус, чуть больше ладони в высоту, достался совершенно походя, и именно его сталкер и крутил в руках, когда оказался в нескольких шагах от дверного проёма. Там была когда-то дверь или воротина.
Высокий, больше двух метров. Косая сажень в плечах. Несколько десятков кило тугих мышц, весёлый взгляд, вечная улыбка от ушей, короткий ёжик русых волос. Один человек, один сталкер, три буквы. Изя. Всё это было где-то там, в прошлом.
Клочковатая, плохо постриженная поросль на подбородке, щеках и чуть ниже ноздрей, впалость этих самых щёк. Отхаркнувшаяся мокрота обнажила ещё одну постыдную потерю, пары зубов спереди не хватало. Фигура была столь же высокой и широкоплечей, но... Вместо задорного взгляда потухший взгляд тёмно-зелёных фар в густом тумане. Пожелтевшая неровная кожа с обилием шрамов. Вместо груди колесом и взглядом вперёд сутулость, понурость и какая-то пришибленность. Даже берцы явно уже несколько недель не знали гуталина или основательной чистки.
Бывший анархист, бывший учёный, бывший неиссякаемый оптимист был одет в обычный свитер и армейские камуфлированные штаны с наколенниками, и разгрузочный жилет, явно недоработанный вручную под себя, за спиной — навороченный удобный рюкзак станкового типа, идеально подогнанный по ширине спины, наверняка сшит по заказу. Пара противогазов, основной на поясе справа сбоку и запасной на ремне сзади слева, оба нестандартные, с большими лицевыми щитками, обеспечивающими широкий угол обзора. Аптечка, нож, пистолет, пара сигнальных ракет, дым, фляга, что-то ещё, в застёгнутых подсумках не понять, — всё было подобрано со знанием дела и скрупулёзно подогнано. К вороту бандитского вида плаща пришиты два капюшона, один заменяет шапку или косынку, другой, бесформенный, из рваных лент, надевается сверху для маскировки. Передняя часть ремня пуста, никаких подсумков и подвесок, чтобы ничего не мешало ползти…
Некогда Изя не был, сто против одного, что в его снаряжении нет ни единой лишней вещи и притом есть всё необходимое вплоть до мелочей. Не похоже на бывшего раздолбая и баламута.
Под плащом, у левой ноги, болтался какой-то длинноствол. Понять, что там конкретно, было сложно. А вот со вторичкой он остался верен себе — не новомодный ГШ-18 или редкая «Гюрза», а старый добрый АПС и наверняка в модификации «Б», бесшумный. Вон и глушитель к нему виднеется из бокового кармана разгрузки, рядом с сигнальной ракетой.
В одной руке почему-то была динамитная шашка, а во второй он высекал искры колёсиками старой бензиновой зажигалки.
"Никогда не доверяй людям, неспособным отрастить бороду," подумалось сталкеру, когда он переступил метафизический порог. Взгляд поблёскивающих безысходностью глаз окинул всю троицу, не высказывая никакой реакции. Внешне. Внутренне же он уже прошёлся по знакомой женщине, внутренне проигнорировал долговца, что тоже показался ему знако...
"С кем счастлив был, туда не возвертайся. Ничего хорошего из тех знакомств не выйдет." В последний момент, когда долговец решил таки всплыть подзалежавшимся утопленником в омуте памяти его, сталкер сумел сдержать эту фразу, буквально желавшую прыгнуть с его уст.
"А вот сталкера не знаю... Ладно. Уже удивительно, что столько лет спустя сразу две знакомые рожи..."
-Благодарю вас за приглашение, Карпов, - вместо приветствия или своих мыслей произнёс Изя, если это был он, конечно, и, продолжая высекать искры зажигалкой, неторопливо проследовал вглубь помещения. Там, насколько он помнил, стояла бочка, где любили разводить костры. Динамитная шашка оказалась на поверку всего лишь пачкой таблеток сухого горючего, которое он стал по очереди выкладывать на дне бочки покучнее друг к другу. Выложенная пирамидка из пяти таблеток неохотно занималась огнём, будучи наполовину утопленная в чуть отсыревшей золе.
Положенный рядом укороченный вариант Бекаса 12М был положен как что-то совершенно мешающее и точно как то, что в ближайшее время не пригодится.
-Кто-нибудь хочет шоколадку? - полюбопытствовал сталкер, достав из второго противогазного подсумка плитку шоколада. - Вам, уважаемая, он явно пойдёт на пользу.

От взгляда Кхорн не утаилась реакция Долговца, что увидел её лицо. Он будто что-то разглядел перед собой, что-то знакомое, но это наваждение песком просачивалось через пальцы, исчезая где-то в омуте памяти и обращаясь в прах. И то, как он тут же старательно взял себя в руки, только лишний раз это подтвердило. Но откуда? И как это было возможно? Мысли в голове спутывались, непонимание и удивление – кто он? Кхорн не могла этого знать, или только думала так. Она не помнила.

- Ты прав. Но и ты здесь в гостях, - решительно отозвалась женщина, отвернувшись в сторону от мужчины. Мысли роем носились в её голове: она уже успела пожалеть о содеянном, но этот странный взгляд… Маленьким ростком, сквозь клубок непонимания, начал пробиваться волнующий вопрос.

«Кхорни,» - резануло по уху. Её так никогда не звали, или?...

- Ты всё равно не поймешь меня, изливать душу и волнительно рассказывать о попытках замолить грехи не буду. Я поступила так, как посчитала нужным, - наконец отозвалась женщина, накидывая поверх волос капюшон из-за спины. – Я ищу человека. Слово «братство» наверняка тебе о чем-то говорит. Это всё, что я могу сказать.

Она посмотрела в спину Одиночке, что явно не собирался слушать всю эту предтечу. Парень, что явно был моложе всех присутствующих, не хотел бы всего этого внимания и сосредоточения на собственной персоне. Кхорн не смогла бы с ним в этом не согласиться.

Вновь зависшая пауза была нарушена странной фигурой, возникшей будто бы из ниоткуда. Его шаги заглушил дождь, ошибка могла стоить им всем жизни. Но высокая фигура лениво, тёмным комком, проплелась внутрь хибары, не успели они и дёрнуться. Это начинало напрягать. Обратившись явно к Долговцу – по фамилии, он остановился у бочки, принявшись разводить огонь, в то время, как Кхорн, словно кошка, наблюдающая за птицей, замерла.

Названая фамилия ничем не откликнулась в памяти, как и лицо новоприбывшего незнакомца, явно повидавшего жизнь, и явно – эти виды были не самыми благосклонными к его персоне. Но все новые образы усердно засели в её голове.

На предложенный шоколад женщина не стала обращать своего внимания, всё также наблюдая за гостем. Это был явно не тот Наёмник, с которым встречался Долговец, и который - до сих пор не вернулся.

Заброшенный хутор

- «Это Зона и мы в ней все гости» - Внезапно для себя в пол-голоса подитожил Карпов слова девушки и вздохнул.
В проходе сарая появился новый человек. Карпов машинально дернул ствол винтовки в направлении новой цели, но увидев знакомого ему человека, тут же вернул автомат в прежние положение.
- «А, это ты… И что сегодня за день встречи одноклассников» - Протянул офицер и вновь окинул взглядом пару. - «В общем так, мне более менее все ясно с вами. Вас, девушка, я более не задерживаю. Хотите идти - идите, если Вам конечно есть куда идти..»
Офицер показательно переставил автомат на предохранитель и поставил автомат рядом с собой, затем снял тактический черный шлем с головы, поправил на нем ПНВ что бы тот не мешался и повесил каску на дуло автомата, полностью сняв с головы приспущенную балаклаву.
Хмурое лицо Полковника ДОЛГа осветил костёр, что ученый решил внезапно разжечь, на котором четко отразились небольшие шрамы, мешки под глазам, морщины и годы усталости от однообразной и монотонной работы, которая судя по всем крайним событиям Зоны, были еще к тому же и напрасны. Безмолвный и глубокий серый взгляд упал на сталкера что стоял возле девушки.
- «Дождемся наёмника и как закончится дождь, будем выдвигаться в сторону нашей… кхм… моей базы на Росток. Здесь не безопасно. Пока на улице льет, маловероятно что к нам кто-то сунется, но станет по суше - жди обязательно гостей» - Произнес долговец, а затем взглянув на безмятежного ученого, продолжил. - «Идти придется ночью. Опасно, но выхода другого у нас нет. Время поджимает. По этому я предлагаю не тратить его по чем зря. Готовьтесь к выходу уже сейчас. Если есть какая-то важная информация - говорите. Остальное что не успеется, расскажите уже на базе»
Закончив свою речь и не дожидаясь ответа, Карпов встал с табурета и принялся в пример другим, приводить в порядок свое снаряжение, что так и не проверял после боя в деревне. Сняв с широких плеч так называемый классический рюкзак десантника окрашенного на манер других частей снаряжения в черный цвет, он откинул верхний клапан и достал из него патроны. Не смотря на то что группировка ДОЛГ предпочитала вооружение советского и российского образца, у Карпова на вооружении был автомат AR-15. НАТОвский стандарт, что так и не пошел в большой серийный выпуск не смотря на то что выигрывал частично у своего праотца M4A1. Для более успешного ведения боя, долговец установил на крышку ствольной коробки оптический прицел, а сбоку с правой стороны цевья приделал классический калиматор Российского производства, благо количество планок пикатинни идущих по стандарту на этом оружии вполне хватало для таких целей. Имелось на том же цивье, но уже снизу классический фонарь небольшого размера. Слева ЛЦУ, а заканчивалось все это произведение с коим Карпов вышел победителем из множества боев обмотанный маскировочной лентой ПБС. Сам автомат был когда-то покрашен в цвета моха, но за годы краска очень сильно потерлась и руки владельца все никак не доходили до того что бы ее обновить.
Сняв с рук перчатки и достав из сброса что висел позади плитника на разгрузочном поясе три отстрелянных магазина, Полковник принялся их снаряжать.

Сталкер беззвучно выдохнул и устало грохнулся у костра, по-турецки подогнув ноги. Посмотрел было на незнакомого здоровяка, приметил зияющие пустоты в рядах неровных зубов, но быстро потерял интерес и начал возиться со снаряжением.

Взялся за изрядно повалявшийся сегодня на земле Benelli M2, рукой смахнул налипшие комья коричнево-бурой в жухлую травинку грязи, оставляя на матово-чёрном корпусе некрасивые разводы, извлёк оставшуюся картечь из магазина и патронника, трижды перепроверил, что ничего не забыл, осмотрел ствол и, не обнаружив значительных загрязнений, решил не тратить время на разборку и чистку.

Ружьё досталось Озену пару лет назад в награду от чудака-свободовца Аргона, промышлявшего глубоко эзотерическими изысканиями (на большой земле был математиком) и членовредительством, за то, что принёс ему мешок разнотравья из Рыжего Леса.

В том, что касалось оружия, Озен большим выдумщиком не был, а потому от заводской комплектации дробовик отличался только расширителем для магазина и пистолетной рукояткой бог весть от какого другого ружья — старую поплавило кислотным плевком от хлопнувшей «Газировки».

Ружьё было нужно сталкеру исключительно для самообороны и охоты. Боевого опыта он имел немного и получать не стремился, деньги зарабатывал промыслом артефактов, иногда подрабатывал проводником для исследовательских отрядов, присланных Хоккеистом — стрельбу на себя обычно брали наёмные головорезы.

Зарядив ружьё картечью до упора, Озен принялся за ножи. Тот, что был в кожаных ножнах, осмотрел лишь мельком — обычный 6х9, с ним ничего случиться не могло.

Перед тем, как доставать второй, наклонился над шлемом и перещёлкнул тумблер питания нашлемного детектора, чтобы не пищал. Снял с пояса металлические ножны, отложил их чуть в сторону и, придерживая небольшую кнопку пальцем, аккуратно достал из металлических ножен странный, будто выточенный из необработанного хрусталя клинок с широкой гардой. Будто бы излишне осторожно повертел его в руке, стараясь, чтобы лезвие было как можно дальше от тела. Не заметив ничего подозрительного, таким же аккуратным движением засунул в ножны до щелчка, после чего повесил их обратно на пояс и начал возиться со шлемом.

Наёмник, осмотревшись через прицел, убедился, что все подходы и пути отхода проверены, и осторожно встал. Он заметил, как красива природа вокруг, но, к сожалению, мертвая. Затем он, убрав оружие за спину, направился к полуразрушенному зданию, где собрались сталкеры.
Подойдя к сараю, он заглянул внутрь. Костёр, вспыхнувший в ПНВ снайпера, неприятно ослепил его. Наёмник быстро отключил ПНВ и вошел внутрь.
Внутри царила атмосфера, напоминающая картину маслом. Не хватало только фрименов и бандитов для полного комплекта, подумал наёмник.
— Я вижу, здесь все уже познакомились, — произнёс он басом. Затем он быстро осмотрел каждого из присутствующих.
Учёный, которого он видел в прицел, оказался гораздо больше, чем ему показалось. Наёмник заметил, что он больше похож на импровизированного боевика, чем на типичного заучку. Всё было при нём, на своих местах, ничего лишнего и гармонизировало между собой.
Его взгляд упал на сталкера, которого долговец привёл сюда. Этот человек выглядел как ребёнок, которого только забрали из отчего дома. Он был слишком молод и слаб внешне, но даже так внешность зачастую обманчива, подумал наёмник. Этот подросток был сильно потрёпан жизнью, сразу видно того, кому пришлось прогрызать путь к выживанию зубами, даже несмотря на хрупкое телосложение.
Наконец, наёмник обратил внимание на последнего гостя в серо-коричневом комбинезоне. Её пустые стеклянные глаза выдавали тихую грусть, что сразу заметил наёмник. Нелегко, наверное, реабилитироваться после того, что с ними сделало О-сознание, подумал он. А после он обратился к долговцу стоящему рядом.
— Карп, у меня плохие новости, — произнёс наёмник, обращаясь к долговцу. — Наших накрыло, и с ними нет связи. Придётся действовать по плану Б. Произнес наёмник дабы не раскрывать планов сформированных вместе с Карповым
Затем он обратился к учёному:
— А что здесь делает официальное лицо зоны? Вроде бы в деревне нечего искать, кроме приключений на свою задницу.
Наёмник снова обратил внимание на женщину:
— Вот кого-кого, а женщину я не ожидал увидеть в рядах фанатиков, — произнёс он, чем обратил её внимание на себя. — Расскажи, как тебя так угораздило, если, конечно, помнишь.
Наёмник подошёл к костру, чтобы согреть руки, и стал ждать ответов на свои вопросы.

Джагер внимательно вслушивался в разговор.
Наушники с активным шумоподавлением неплохо в этом помогали, отсекая фоновые звуки дождя и вычленяя голоса.
Пропустив мимо ушей всю болтовню обо всем и ни о чем он услышал главное - "будем выдвигаться в сторону нашей… кхм… моей базы на Росток".

В сообщении пришедшем от заказчика было всего несколько слов.
"Проследи за ними и выясни кто такие. Оплата 1.5 от прошлой"
Сталкер аккуратно, чтобы не задеть кусты или не прошлепать по образовавшимся лужам проскользнул вдоль сарая и спустившись с холма двинулся в метрах 100 от дороги ведущей в сторону старого завода Росток.

"Вряд ли они двинутся в обход, можно будет идти сзади не привлекая лишнего внимания...а если даже привлеку, мало ли куда может идти одинокий сталкер" - раздумывал мужчина, внимательно оглядывая местность на предмет опасности.
Капля дождя упала на лицо, запутавшись в аккуратной бороде. Вода заставила Джагера поморщиться и надвинуть капюшон комбинезона на лоб.

Камуфляжная "Заря-М2АО" (как расшифровывалось на бирке "Модернизированная 2 поколения для работы с аномальными образованиями") прикрывала туловище, частично закрывая и область паха. На голове была надета ШПС (она же шапка-спецназовская), крепкие штаны военного образца были плотно упакованы в надежные ботинки LOWE, а на спине ухватисто уместился небольшой тактический рюкзак, с подсумком под медицину и контейнером для артефактов.

Сталкер аккуратно протер рукой коллиматорный прицел на своем АКМ
Убойный, даже иногда излишне, калибр. Но в Зоне не бывает ничего "излишнего", чаще случается недостаточно. За несколько лет в Зоне Джагер прекрасно это понял. Он уходил и возвращался, говорил друзьям, что уходит навсегда, а потом приходил вновь, только части этих друзей уже не было. Кто-то погибал в схватках с мутантами, кто-то терялся на просторах Зоны, а кто-то банально спивался и в итоге заканчивал свой путь в самом слабеньком трамплине недалеко от деревни новичков...

Огонёк в бочке весело заплясал, мигом даруя тепло и свет.
Рюкзак быстро лёг поверх дробовика, щёлкнул фастекс, следом клацнул карабинчик, и уже потом вжикнула молния, открывая чрево набитого и очень обстоятельно собранного рюкзака. А шоколадку убрал, впрочем, недалеко. Вдруг, кто-то захочет?
Не понимая, да и не видя особого смысла, пытаться устоять под шквалом вопросов, заданных явным пособником долговца, а возможно, что и подельником, он стал активно напрягать память, глядя на три Индивидуальных рациона питания российского производства. Увы, не офицерские или даже генеральские. А обычные. Досадно.
Котелок, куда предварительно было налито из фляги самую малость воды, сталкер притопил в пепле, а сам стал внимательно изучать банки со съестным.
-Каша гречневая со свининой, - он поднял взгляд, ещё раз внимательно изучая численно-качественный состав столь разношёрстной пачки. - Если мусульмане есть, то Аллах под крышей не видит, - рыбий взгляд даже не пытался показать, что шутит. С тем же выражением лица он мог смотреть и на дерьмо, и на спаривающихся гиббонов, на красивых женщин или даже долговцев. - Шутка.
Шуткой было то, что гречка была с говядиной. Плохо у него с юмором. Ничего.
Мало кто мог бы столь спокойно сидеть и кашеварить, когда за его спиной было столь большое количество давних знакомых, женщин и незнакомцев, и не держать оружие под рукой. А Изе было всё едино. Кто они ему? А он им кто? Так. Пустота. По теории физического вакуума мы все лишь чуть более плотные сгустки пустоты, бредущие в вечно холодном космосе.
Но космос хоть и не спешил прогреться, а запах разогреваемой на сухом горючем кашки уже стал постепенно давать о себе знать. Чуть подвинув на стальной подставке казанок, он водрузил туда свою туристическую кружку с термоизолируемой путём обмотки синей изолентой ручки, наполнив её водой.
Пока общий ужин и его кипяточек для чая доходил до кондиции, он стал фасовать сухпайки, чтобы из трёх опустошённых получилось два забитых под завязку. Получалось плохо, поэтому он достал ещё четыре пачки галет. Вот теперь они все поместились.
-Теперь можно и курить, вы тут все почти все курите, - произнёс устало Изя, помешивая открывашкой кашу в казанке, чтоб не прикипела слишком уж бессовестно. Просчёт. Можно было в банках. Говорить о том, что в дикой природе не самый естественный запах табака разбегается хлеще пожара, он не стал. Не маленькие. А запах разогреваемой говядинки, да ещё с гречечкой... Ммм... Изя без пяти минут кулинарный насильник. Чайный пакетик был приговорён к смерти через утопление в медленно нагреваемой воде. Приговор был приведён в исполнение незамедлительно.

Нельзя сказать, что окружающие тут же подняли суету, но принялись неспешно собираться, как раз, когда неловкие разговоры завершились, стоило Долговцу предложить покинуть хутор. Либо же, он понял, что так и не услышит ничего вразумительного, либо увидел, что Монолитовец сейчас и правда, не представлял той угрозы, к которой все они привыкли за прошедшие года.

В бревенчатую избу прошёл наконец и Наёмник, которого довелось увидеть Кхорн ранее вместе с Карповым. Эту фамилию она тут же запомнила, чтобы в будущем постараться навести о нём «справки» и всю возможную информацию. Рассеянные по Зоне Монолитовцы брались за разную работу, от которой могли отказаться Наёмники, но заказчики могли не принять в исполнители Бандитов, поэтому денег хватало. От черно-красного её отвлек голос солдата удачи, что на удивление, не имел западного акцента. Не сказать, что вопросы очередного гостя её удивили или как-то зацепили, женщина безмолвно водрузила шлем обратно на голову, предварительно скинув назад промокший капюшон.

- Я здесь не для того, чтобы историями тебя развлекать, - коротко ответил Монолитовец механическим голосом, что был уже гораздо привычнее слуху и как-то успокаивающе-оберегающе воздействовал на разум. В её словах не было злобы, лишь чёткое ограничение от ненужных вопросов, на которые, она, даже если бы и захотела – не смогла ответить; ведь наёмник был прав… Женщина бы не смогла это вспомнить.

Эти двое явно нервничали; Наёмник вернулся с какими-то нехорошими вестями, но рассказывать подробности не стал – чего и следовало ожидать. Одиночка, усевшийся посреди помещения, бряцал снаряжением, проверяя его. Но наконец, взгляд женщины через шлем скользнул на высокую фигуру, названную «официальным лицом». Взгляд в сторону – отличительный шеврон «научников», и тех, кто с ними тесно сотрудничал. Неназванный незнакомец принялся готовить скромный ужин, съестной аромат которого тут же наполнил всё вокруг, либо – это уже от чувства голода так обострились чувства…

- Так вы… Ученый? Вы ведь на Янтаре обитаете, ничего не изменилось? – всё же решилась она задать вопрос, понимая, что скорее всего, возможности больше и не представится, а это было шансом, чтобы получить ответы на вопросы, заставшие Монолитовца покинуть Центр Зоны, а потому, случаем нельзя было пренебрегать.

Последние зацепки о поисках некого артефакта вели, конечно же, к светлым умам Зоны – и, как ни странно, к пространной группировке Грех, ненавидящей всем сердцем всех обитателей Зоны. Казалось, они ненавидят в большей степени самих себя. Что было нужно им от этих двух? Вряд ли Грешники просто так нарвались у подходов к Мертвому Городу на Наёмника и Долговца. Но так резко начать расспрашивать черно-красного она не поспешила, видя, что сейчас тому было не до расспросов. Да и не подходящей была обстановка и окружение для этого; слишком много ушей. И смог ли он ей что-то сказать? Неизвестно...

Путь к члену мужчины лежит через один смех над всеми его шутками и один комплимент.
Он пошутил. Женщина не посмеялась. Может, покраснела, и поэтому ведро нацепила обратно на голову. Но комплимент сделала. Вывод? Или идёт в обход, чтоб не встретить конкурентов, или просто он слишком атеистичен для монолитовцев. Бывает.
С другой стороны, она тоже использует мембрану субординации.
Эта штука, субординация, очень предохраняет отношения и на качество дружбы совершенно не влияет. Обращение на «Вы» – не дистанция, а бережное отношение к собеседнику, если угодно, резиновые перчатки – чтобы не занести инфекцию в дружбу.
Из маленького пакетика, будто из пороховницы, в гречу посыпался перец, что тут же стал размешиваться.
Пара пальцев застыла над кружкой, проверяя тепло. Удостоверившись о достаточной температуре, туда было засыпано антагонистичное перцу содержание - белый сахар.
Снимая пробу, он почувствовал на языке вкус готовности к приёму пищи. Поеданию. Пиршеству. Пожиранию. Обжорству. Вроде бы, это почти столь же восхитительный грех, как и похоть. Только более эгоистичен, ведь суёшь ты не в кого-то левого, а в себя. Впрочем, есть особы, которые и это превратили в театр одного актёра.
-Миски и ложки достаём, - произнёс он, замешивая некогда бистрово-инкарнатным, а ныне почти равномерно-намешанное варево. И лишь после решил ответить на вопрос, для чего он даже повернулся лицом к девушке. - Кхорн, будьте так любезны. Если общаетесь, снимайте шлем. Этим очень меня обяжете. Вас ведь это не затруднит?
И лишь дождавшись реакции, неважно, положительной или отрицательной, лишь после этого он коротко кивнёт и закончит:
-Да, учёные всё так же имеют бункер на Янтаре. И близ завода "Юпитер". Вы правы. А у вас имеется какой-то интерес?

Шаркая ногами и разбрызгивая мокрую грязь, в хату ворвался развалина-наёмник — не иначе прогреть свои старческие кости, — и с ходу стал наводить суету и портить момент.

Продолжительный опыт общения с этими гиенами подсказывал Озену, что такту и хорошим манерам их могли научить лишь пуля-дура, да штык-молодец. Иными словами, всё то, от чего судьба-злодейка этого старого пса оберегала: сталкер не заметил ни отсутствующих пальцев, ни излишней хромоты, ни протезов, даже зубы все были на месте и светились будто светоотражающий жилет.

Монолитовка сразу же поспешила скрыться от наёмника за шлемом. Шлем в Зоне, он как очки на Большой Земле — выглядишь умным, но всякие подозрительные граждане так и норовят докопаться.

Учёный бросил все усилия, чтобы перебить аромат нафталина дурманящим запахом гречки с продуктом мясосодержащим. Между ним и Кхорн завязался, как говорят на Земле Обетованной, маленький разговор. Так они воздвигли дополнительную линию защиты от приставаний беспокойного старика.

Долговец — калач тёртый. Характер скверный. Не женат.

Озен же быстренько закончил возиться со шлемом — крепления фонаря немного расшатались, следовало бы поколдовать над ними, когда появится время, — и поднялся на ноги.

— Пойду посмотрю, как свободовцы взлетают, — схохмил он и ушёл в хлев делать тёмные дела под покровом темноты.

Зона странная, и по своему хранит и оберегает каждого. Кого-то, даже дольше положенного ему сроку.

Тишину сети ПДА (тех, у кого контакт сохранился в пресловутой "книжке контактов") неожиданно разорвало сообщение. Старый и давно вышедший из общей сети ID, что сперва отобразился не корректно:
=====
Контакт в сети
ID15882293..
и через пару секунд.
Контакт не в сети
- ID15882293..

и вновь спустя через секунду..
Контакт в сети - ID15882293..

Контакт не в сети -ID15882293..

а за тем, контакт замигал активным статусом - ONLINE.

Контакт в сети - ID15882293..

======
[Хранитель] - ONLINE
======

Это был ID старого, можно даже сказать утерянного ПДА. И появление его владельца в сети, если таков был не шуткой Зоны, явно что-то знаменовало. Вопрос только, давно ли Хранителя считали павшим.

Заброшенный хутор

Закончив возиться со снаряжением магазинов, Карпов поправил свое снаряжение, проверил еще раз, все ли на месте и опрокинул свой взор на компанию бродяг.
«Сброд, не иначе… Но, работаем с тем что есть. Не мы такие, Зона такая…» - пронеслось у долговца в голове.
Тем временем настоящая команда и вправду, очень сильно напоминала легендарную команду некого Майора Дегтярева. Бывшего сталкера, что присягнул службе в структуре так называемой СБУ. Тот тоже собирал смежный отряд для похода в Питер через подземные коммуникации. Когда Полковник услышал это впервые от Зулуса, встретя того в той самой злощасной Припяти, он подумал что у бывшего, а ныне настоящего долговца совсем крыша набекрень от водки поехала, что он вливал в себя литрами, в чем Карпов был лично свидетель, но сейчас же он понимал что видимо это были не выдумки.
Тем временем дождь постепенно заканчивался, а солнце совсем зашло за закат. Небо озарили звезды и большая круглая луна, что переодически скрывалась за тучами. Оставалось надеятся на то что в скором времени они совсем рассеются и луна будет озарять дорогу так, что лишний раз не придется использовать фонари, тем самым четко выдавая свое местоположение.
Офицер натянул на голову шлем и проверил ПНВ на работоспособность. Все было в порядке.
К сожалению, ждать когда небо устаканится, времени не было, но не успел долговец скомандовать новоиспеченной группе, как его взгляд стремительно упал на ПДА, зацепившись за важную для него деталь. Оповещение об избранном контакте что внезапно появился в сети. Тут уже скрыть свои эмоции было тяжело. Второй раз за вечер он испытывает дежавю. Машинально подняв глаза на девушку в комбинезоне Монолита, офицер на этот раз с большим для него трудом скрывал свое удивление.
«Да что за день то сегодня такой, я наверное сплю…» - только и пронеслось у него в голове.
Быстро приведя себя в порядок не смотря на то что мысли путались в кучу и в голове всплывали образы старой подруги из группы ученых и образы девушки что представилась Кхорн, Карпов наконец-то скомандовал:
- «Подъем, ребята. Нам нужно идти»
Долговец вспомнил девушку что в данный момент стояла перед ним, но помнил он ее другой. В другом образе, в другой группировке, при иной ситуации. Как она оказалась тем, кем является сейчас, еще предстояло установить, но говорить об этом сейчас было не к случаю и не ко времени.

Дорога на Росток. За полчаса до выхода группы с заброшенного хутора.

Джагер пересек дорогу, краем глаза обратив внимание на слепого пса забившегося в трубу лежащую посреди трассы.
"Даже Хозяин Зоны в такую погоду собаку на улицу не выгонит" - ухмыльнулся про себя сталкер. Мутант не проявлял агрессии, а поэтому не имело смысла лишний раз привлекать внимание выстрелами.

В метрах 60 от дороги, прямо на нависающем над ней холме уже который год лежали обломки вертолета. В результате какой катастрофы железный монстр закончил свой путь здесь никто уже не помнил, но лопасти и корпус давали возможность укрыться от дождя и при этом не терять контроля за дорогой.

Небольшая "Воронка" под поломанным хвостом вертолета прекрасно была видна, благодаря закручивающимся в ней каплям дождя, и чуть обойдя стороной Джагер забрался внутрь корпуса. Здесь было ощутимо суше, и сталкер позволил себе присеть, периодически поглядывая в направлении дороги. Покопавшись в рюкзаке он достал протеиновый батончик и неспеша начал его жевать. В любом случае мимо эта странная компания не пройдет.

Посмотрев на остальных участников импровизированной группы, наёмник подошел к выходу и осмотрел окружающую улицу, мда, зона умеет преподнести неожиданные ситуации, произнес он. Еще раз осмотрев себя и убедившись, что все при нем, он достал сигарету из пачки и закурил.
5 минут на сборы, басом произнес наНаёмник, взглянув на остальных членов своей небольшой группы, направился к выходу и окинул взглядом улицу. «Да, Зона способна удивлять», — произнес он. Ещё раз осмотрев себя и убедившись, что всё необходимое при нём, он достал сигарету из пачки и закурил.
«У вас есть пять минут на сборы», — объявил наёмник басом, обращаясь ко всем присутствующим. «Бери с собой кашу, по дороге доешь», — пошутил он, намекая учёному, что ему следует поторопиться. Остальные были более или менее готовы к вылазке. Нам нужно успеть до наступления ночи, пока местные хозяева этих земель не вышли полакомиться свежей плотью — произнес он басовито.